Звуки музыки

Потом он сел за руль, дернул рычаг, и, скрипя и охая, мы покатились вниз, в сторону реки Зальцах, закладывая такие крутые зигзаги, что меня дважды прижимало к стенке. Через несколько минут мы пересекли реку по мосту Каролины и почти сразу же оказались на огромной равнине, минуя частные владения с большими красивыми садами, широкими полями и лужайками. Несколько раз автобус резко останавливался, чтобы подобрать местных фермеров. Они, похоже, все знали друг друга, громко здоровались и так же громко отвечали, потому что в неимоверном грохоте, которым сопровождалось наше путешествие, приходилось сильно повышать голос. Господин Мюллер, как все называли водителя, отвечал на множество вопросов, что-то объяснял, смеялся и шутил. В перерывах между сигаретами он изящно сплевывал через маленькое окошечко в лобовом стекле, умудряясь не терять при этом зубочистку.

Минут через двадцать автобус неожиданно затормозил, и господин Мюллер сказал, указывая на меня зубочисткой:

— Айген.

Я вышла, и тут же была окутана облаком дыма. Когда автобус, громыхая, скрылся за поворотом, я сдвинула на затылок шляпку и огляделась. Передо мной был всего один дом, на котором висела вывеска: «Гостиница».

— Вы знаете виллу Трапп? — обратилась я к мужчине, который, стоя в дверях, дымил трубкой.

Вместо ответа он неторопливо вышел на пыльную дорогу и, указав мундштуком через луг на группу видневшихся вдали высоких деревьев, изрек:

— Там.

Справа от железнодорожных путей, в указанном направлении, вдоль дороги тянулась высокая железная ограда, по-видимому, огораживавшая частный парк. С другой стороны огромные луга простирались у подножия высокой красивой горы Гэйнберг. Узкая дорога, казалось, вела прямо к ее подножию. Впрочем, поворот все же был, но так далеко, что добравшись до него, я успела несколько раз переложить вещи из одной руки в другую. Я пыталась заглянуть в парк, но кусты и деревья у ограды образовали непроницаемую зеленую стену. Возможно, это были те самые деревья, которые я видела с автобусной остановки. Тогда здесь должен быть дом. Скоро он показался. Железная решетка неожиданно оборвалась, открыв широкую подъездную аллею, и сквозь желтую листву высоких старых каштанов, за большой зеленой лужайкой я увидела краешек дома. Я остановилась и, нетерпеливо сдвинув назад надоедливую шляпку, огляделась вокруг. Так вот это где! Меня раздирали противоречивые чувства: еще не прошедшая грусть от неожиданной разлуки с возлюбленным святилищем и сильное любопытство, возбуждаемое экзотическим домом и настоящим капитаном, смешанное с легким страхом перед ним.

«Но ты же не можешь стоять здесь вечно», — сказала я себе.

Выйдя из-за деревьев на покрытую гравием подъездную аллею, я увидела большой серый особняк с маленькой башенкой в правом углу. С этой стороны его стены были покрыты густыми зарослями плюща. Мое внимание привлекли исключительно высокие окна первого этажа. Через них внутри виднелось какое-то бело-красное полотнище, свешивающееся со стены. Две ступеньки вели к массивной, двустворчатой дубовой двери. Когда я позвонила, она с легким скрипом распахнулась.

— Это вилла Трапп? — обратилась я к красивому мужчине, одетому в серый костюм с серебряными пуговицами.

— Да, мадам.

— Я новая учительница. Это вы капитан?

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Нет, мадам. Я Ганс, дворецкий.

— Добрый день, Ганс, — протянула я руку.

Он пожал ее, как мне показалось, немного поспешно. Потом, взяв сумку, провел меня в огромный холл с высоким потолком, предложил сесть и, прежде чем я успела вымолвить хоть слово, бесследно исчез. Я даже немного обиделась. В небольшой горной деревушке под Тиролем, откуда я была родом, мы ничего не делали в такой спешке. Мне хотелось поговорить с дворецким, о многом расспросить его, прежде чем я впервые в жизни встречусь с настоящим капитаном. Хотя, возможно, именно так должны вести себя дворецкие. Мне никогда не доводилось с ними встречаться. Ни у нас в горах, ни на учебе в Вене, ни в Ноннберге дворецких не было. Как и о капитанах, я знала о них только по книгам и фильмам.

Сидя в резном кресле темного цвета, чем-то напоминавшем наши монастырские, я с любопытством оглянулась вокруг в поисках экзотического оружия, шкур львов и тигров. Однако за исключением кое-какой старинной мебели, да двух висевших на стене картин, написанных маслом, ничего интересного в зале не было. Через огромные окна, которыми я любовалась снаружи, яркий солнечный свет падал на изящную винтовую лестницу, элегантной змейкой поднимавшуюся вверх. То красно-белое полотнище на стене, которое я видела через окно, оказалось огромным флагом, самым большим, какой я когда-либо видела. Он был, самое меньшее, тридцати футов в длину, красный-белый-красный, с огромным гребнем в центре.

Вдруг я услышала быстрые шаги за спиной, и звучный, немного резкий голос произнес:

— Вижу, вас заинтересовал мой флаг.

Это был он — капитан!