Звуки родного двора

– Просыпайся, молочница уехала, – торжественно заявил Никитка. Молочницей обзывали Дашу Караулову, тридцативосьмилетнюю женщину, исправно привозящую домашнее молоко во двор. – Она сказала, что приедет во второй половине дня с мужем по делам в город и обязательно зайдет, – пояснил Никитка расстроившейся бабе Варе. Баба Варя выглянула в раскрытое настежь окно. Только что ярко светившее солнце спряталось за жерделей. От этакого солнечного озорства дерево стало золотым. В комнату ворвался легкий ветер. Он имел свой вкус, запах и нес в себе непохожую на летнее утро свежесть, присущую особому времени года. Это был первый запах приближающейся осени. Чем больше набирали силу ягоды винограда, покрывавшего не только балкон, но и окно бабы Вари, тем быстрее теряли зелень листья жердели напротив ее окна; а одуванчики, которыми был усыпан весь двор, с мая по авгут, сменили желтый головной наряд на белоснежные пушистые шапочки.

В этом бесконечном природном водовороте было что-то торжественное и грустное. Два противоположных друг другу чувства переполняли сердце бабы Вари, потому что отсчет еще одному году своей жизни она вела по осени, которую бесконечно любила и немного страшилась.

– Никита, я схожу в магазин, – по-детски, как провинившаяся школьница, проспавшая первый урок, отчиталась баба Варя перед внуком.

На сборы хватило 10 минут. На этот раз баба Варя решила составить список необходимых продуктов, потому что каждый раз, придя домой и разгружая сумку после путешествий по магазинам, она обнаруживала, что забыла что-то купить, и Никитка бежал следом докупить забытые ею продукты. Для Никитки это было привычкой, и он предложил:

– Бабуль, может, я сам схожу. Все равно ведь придется идти, да и число сегодня 13-е.

Баба Варя заглянула в календарь, висевший над ее кроватью, и увидела взятое в красный кружочек 13 августа. В этот день ее обещалась навестить Маша Мышинская, приятельница Даши Карауловой. У Даши с Машей было много общего: обеим под 40, обе невысокого роста, круглолицы, полноваты, и красили свои жидкие волосы в гранатовый цвет, который в сочетании с их природным создавал ярко-красные головы, красовавшиеся на коротких шеях станичных «нимф». Кто не знал этих женщин, мог принять их за сестер-погодок. Кроме внешнего сходства, женщин связывало общее горе – пьяницы мужья, месяцами уходящие в запой. Разница лишь в том, что у Даши-молочницы в пьяном угаре муж крушил все вокруг, а у Маши, напротив, был спокоен ко всему окружающему, но нещадно лупил саму Машу. У Даши было трое детей, у Маши ни одного.

– Бабуль, так я пойду? – Никитка стоял с большим полиэтиленовым пакетом, умоляюще смотрел красивыми зелеными глазами на бабушкин кошелек.

– Хорошо, – согласилась баба Варя, – купишь баночку сметаны, хлеб, два пакета молока, на оставшиеся деньги – мороженое.

Никитка заполучил желаемое и радостно выбежал во двор.

Мария Изотовна увидела в руках Никитки пакет и радушно спросила:

– А мне, внучок, булочку хлеба не купишь?

– Если деньги останутся, – угрюмо ответил Никитка. У него не было желания отказываться от обещанного мороженого.

– Ну что ты! Возьми, – Мария Изотовна сунула в ладонь Никиты монету, изображая при этом радость.

– Никитушка! А баба Варя дома? – Знакомый голос заставил Никитку обернуться. Перед ним стояла Маша Мышинская.

– Да, тетя Маша, она ждет Вас, – ответил Никитка и скрылся за домом. Мария Изотовна с нескрываемым любопытством смотрела вслед входящей в подъезд Маше.

– Як чучело, выкрасилась, – ядовито выпрыснула она вслед исчезающей гостье. Без эпитетов Марьи Изотовны над двором не взошло бы небесное светило. Но высоко-высоко, в бесконечно синем небе, солнце направило свои еще не утратившие силу яркие лучи на дворик, предвещая ему светлый и радостный день; оно осветило каждый закуточек двора и нежно разместило свои теплые лучики на старческом лике Марьи Изотовны. От ласковых прикосновений бархатного солнцепада лицо старушки стало намного добрее. Она притихла и стала мирно плевать семечки. С чувством собственного достоинства Марья Изотовна созерцала все, что ее окружало. При всем этом она с гордым видом привлекала внимание к своей эпатажной внешности.

А из окна квартиры на первом этаже кричала радиола. Она посылала во двор музыку, сотканную из удивительных звуков, которые заставляли биться сердце… «С чего начинается Родина?» – одновременно пела и спрашивала радиола. Она разносила песню по дворику, убеждая его обитателей, что это место самое дорогое в их жизни.

Баба Варя была на редкость гостеприимным человеком. Машу она встретила с улыбкой в глазах, несмотря на головную боль и тяжесть в сердце. Гипертоник по природе, накопившая с десяток других болезней, она не вымещала свое нездоровье на окружающих. Баба Варя заведомо знала, что ей придется набраться терпения и выслушать бесконечные рассказы Маши о пьяных похождениях ее супруга. Собственно говоря, Маша из-за этого и пришла: поплакаться в жилетку и познакомиться с кофейным прогнозом гостеприимной хозяйки. Талант гадалки в бабе Варе открыла Даша Караулова, подруга Маши.