Зыбучий песок

— Скорая помощь, — возвестил жизнерадостный человек в кепке с козырьком.

— Сюда, — позвал Пол и добавил с преувеличенной любезностью. — Вы чертовски быстро приехали.

Пока коммивояжера укладывали на носилки, — тот пытался возражать, шок настолько им завладел, что он даже заявил, что вообще в полном порядке и не нуждается в лечении, — бар начала заполнять вечерняя волна посетителей, которой тут же сообшались все подробности произошедшей истории, от них она пересказывалась новым прибывающим, и так далее. Пол, отойдя в сторону, закурил и, не обращая внимания на болтовню, попытался решить, был ли в словах Фабердауна хоть гран правды.

«У нас есть буйные женщины?»

Ответ был, конечно, положительным, но способных разгуливать в феврале по лесу голыми и нападать на ни в чем не повинных коммивояжеров, держали обычно в специальных боксах со стальными решетками и тремя надежно запертыми дверями.

«Либерман?»

Вряд ли. Но сегодня утром у него нашли самодельный ключ, и слесарь не скрывал, что вознамерился пооткрывать в больнице все замки.

«Да, не исключено.»

Однако не логические умозаключения заставили его, в конце концов, действовать.

Это сделал случай, занесший в паб миссис Веденхол.

Он едва был с нею знаком, но увидев миссис Веденхол однажды, забыть ее было уже невозможно. Мускулистая женщина пятидесяти лет, одетая сейчас по случаю дождя в армейскую накидку поверх неизменного твидового костюма, шерстяных чулок и грубых туфель, она пополняла свой бюджет разведением собак в специальной псарне недалеко от Йембла, но, к сожалению, это занятие оставляло ей слишком много свободного времени, чтобы совать свой нос в дела других. Она была мировым судьей, а на последних выборах умудрилась даже попасть в муниципалитет: избиратели оказались слишком чувствительными, чтобы рискнуть ее расстроить.

Она бодро ввалилась в паб, осведомилась зычным баритоном, что, черт подери, происходит, выслушала ответ и энергично кивнула. После чего во всеоружии полученной из третих рук информации, она шагнула к Полу и обратилась к нему тем покровительственным тоном, по которому легко отличить людей, закончивших среднюю школу в двадцать восемь лет.

— Говорят, кто–то из ваших… гм… подопечных разгуливает среди холмов.

Если вы мне скажете точно, где напали на этого несчастного, я возьму с собой пару борзых.

Они быстро загонят ее в угол, можете мне поверить.

Пол смотрел на нее и не верил своим ушам. Он видел тяжелый второй подбородок, начинающийся прямо от нижней челюсти, мощный торс, на котором невозможно было себе представить женскую грудь, сильные ноги в шнурованных ботинках, занимающих на полу никак не меньше четверти квадратного фута.

— Вы всерьез предлагаете устроить на нее охоту? С собаками?

— Черт подери, это будет быстрее, чем искать ее по всему лесу с голыми руками.

Попробуйте найти дурака, который согласится подставлять свою шею.

— Вы видели раненого? — вкрадчиво спросил Пол.

— Скорая уехала сразу, как я пришла.

— Довольно крупный мужчина, — сообщил Пол. — Та женщина, что его разукрасила, должна быть очень крепкого сложения. Сильной. Мускулистой.

— Тем более нужно делать так, как я говорю.

— Короче, — продолжал Пол, игнорируя ее слова. — Я представляю ее очень похожей на вас.

Он ушел, не дожидаясь эффекта, который произвели его слова.

Когда он открывал машину, руки его тряслись. Ветер утих, но теплее от этого не стало — разве что морось стояла теперь на месте, а не летела в лицо.

«Чертова баба! Устроить бы ей то же, что Мирза предлагал Холинхеду!» Он доехал до выезда со стоянки и остановился. Фабендаун, по его словам, не знаком со здешними местами — он сказал только «лес в полумиле отсюда».

Но паб стоит как раз на перекрестке.

«Наверно, Корнминистерская дорога. Если бы он ехал в Йембл любым другим путем, то наткнулся бы на жилье раньше, чем на «Иголку». Значит…» Лесом, о котором говорил Фабердаун, была на самом деле запущенная роща, мимо которой он каждый день ездил на работу, в нее еще был очень удобный въезд, куда свободно проходила машина. Ее когда–то разбили вокруг прекрасного особняка, в депрессию он сгорел до фундамента, и его так и не отстроили заново. Ходили слухи, будто владелец сам устороил пожар, чтобы получить страховку.

«Я не верю, что нападение не было ничем спровоцировано.» Эта мысль возникла из ничего, словно озарение, и он уже почти поехал к Корминистеру, уверенный, что найдет в той роще тихую безобидную идиотку, не нуждающуюся ни в чем, кроме соответствующего лечения. Нет, это несерьезно. Рука у коммивояжера действительно сломана, а глаз подбит далеко не слабым ударом.

Он вывернул руль и поехал к больнице.

«Слава Богу, Айрис оставила машину. Иначе — бродить мне под дождем, да торчать на остановках с мокрыми ногами…» Она могла, конечно, с полным правом забрать ее с собой. Машину покупали на ее деньги, а не на его.

Он проехал мимо черно–белой вывески «Чентская психиатрическая больница», мимо привратника, впустившего его с таким выражением, мол, чего это доктору Фидлеру здесь на ночь глядя понадобилось.