Биографии и Мемуары

Брамс. Вагнер. Верди
Брамс. Вагнер. Верди

Автор книги — старейший австрийский музыковед и композитор, известный главным образом СЃРІРѕРёРјРё исследованиями творчества венских классиков.Рассказывая о жизненном пути каждого из СЃРІРѕРёС… героев, Р". Галь РїРѕРґСЂРѕР±но останавливается на перипетиях его личной жизни, сопровождая повествование историческим СЌРєСЃРєСѓСЂСЃРѕРј в ту СЌРїРѕС…у, когда творил композитор. Автор широко привлекает эпистолярное наследие музыкантов, РёС… автобиографические заметки.Вторая часть каждого очерка содержит музыковедческий анализ основных произведений композитора. Р". Галь излагает свою оценку музыкального стиля, манеры художника в весьма доходчивой форме живым, образным языком.Книгу открывает вступительная статья одного из крупнейших советских музыковедов Р

Ганс Галь

Биографии и Мемуары / Музыка / История / Прочее / Образование и наука
Я, Лучано Паваротти, или Восхождение к славе
Я, Лучано Паваротти, или Восхождение к славе

Этот лучезарный человек с исключительным бельканто, чья слава вышла за пределы оперного круга и получила признание миллионов далеко не всегда страстных поклонников оперы, стал легендарным еще при жизни. Судьба Лучано Паваротти складывалась, казалось бы, более чем счастливо. Он выступал в крупнейших театрах мира с триумфальным успехом, получал самые высокие гонорары, пел то, что хотел, публика неизменно принимала его с восторгом.Так ли прост был его путь на Олимп, всегда ли ему улыбалась удача? Знаменитый итальянский тенор признавался, что не раз переживал времена депрессий и долго не мог избавиться от подавленного состояния. Эта ранее не издававшаяся в России книга воспоминаний, основанная на мемуарах самого артиста, во многом приближает к нам личность великого из великих наших современников.

Лучано Паваротти

Биографии и Мемуары / Документальное
Под грифом правды. Исповедь военного контрразведчика. Люди. Факты. Спецоперации.
Под грифом правды. Исповедь военного контрразведчика. Люди. Факты. Спецоперации.

Автор прошел непростой путь от инженера на Бердянском нефтеперерабатывающем заводе до руководителя всей военной контрразведки СССР. Последний пост он занимал в наиболее кризисный и драматический период "холодной войны" с 1959 г. по 1963 г. Судьба сделала автора свидетелем целого ряда значительных событий: депортации литовцев, репатриации немцев из Прибалтики, выселения чеченцев с Северного Кавказа. Несколько лет А.М. Гуськов руководил КГБ Азербайджана. Под его руководством были осуществлены мероприятия по пресечению враждебной деятельности американских шпионов Попова, Пеньковского, Шеповалова, летчика-шпиона Пауэрса...А.М. Гуськов руководил операциями "Бумеранг", "Анадырь" (Карибский кризис) и другими.

Анатолий Михайлович Гуськов

Детективы / Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / Спецслужбы / Cпецслужбы
Портреты в колючей раме
Портреты в колючей раме

Беллетризованный тюремный дневник одного из участников памятной демонстрации на Красной площади 25 августа 1968 года. В этот день восемь москвичей вышли к Лобному месту в знак протеста против вторжения советских войск в Чехословакию и развернули плакаты «За нашу и вашу свободу», «Позор оккупантам!», «Руки прочь от ЧССР!». За участие в демонстрации Вадим Делоне, стиляга из круга московской «золотой молодежи», поэт и красавец, внук известного математика, попал на зону в Тюмень, где провел в заключении неполных три года. Воспоминания об опыте открытия им другой, лагерной, России, написанные уже в эмиграции, стали уникальным памятником диссидентского движения 1960-х и были впервые изданы в Лондоне посмертно, в 1984 году. Книга награждена премией имени Даля.

Вадим Делоне , Вадим Николаевич Делоне

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное
Заново рожденная. Дневники и записные книжки 1947-1963
Заново рожденная. Дневники и записные книжки 1947-1963

«Заново рожденная» – первый том дневников и записных книжек главной нью-йоркской интеллектуалки последней четверти ХХ века. История становления личности (16-летняя Сонтаг «с улицы» напросилась на встречу с Томасом Манном и провела с ним в разговорах целый день в его особняке в Санта-Монике), открытие в себе необычной сексуальности (очень откровенные описания лесбо-вечеринок в 1940-х в Сан-Франциско) – все вместе производит впечатление какого-то странного и завораживающего откровения.«Перед нами дневник, в котором искусство воспринимается как вопрос жизни и смерти, где ирония считается пороком, а не добродетелью, а серьезность – величайшим из благ. Такие воззрения выработались у моей матери рано. И в ее жизни никогда не было недостатка в людях, которые пытались уговорить ее «расслабиться». Она вспоминала, как ее доброжелательный, традиционного склада отчим – герой войны – умолял ее поменьше читать, из страха, что она не найдет себе мужа. В том же духе, хотя и более высокомерно, высказался философ Стюарт Гемпшир, ее наставник в Оксфорде, который с досадой вскричал однажды во время коллоквиума: «Ох уж эти американцы! Вы такие серьезные… точно немцы». Он вовсе не собирался делать ей комплимент, но для моей матери эта фраза была как знак почета».

Сьюзен Зонтаг , Сьюзен Сонтаг

Биографии и Мемуары / Публицистика / Прочая документальная литература / Документальное
Московский дневник
Московский дневник

Вальтер Беньямин (1892–1940) – фигура примечательная даже для необычайного разнообразия немецкой интеллектуальной культуры XX века. Начав с исследований, посвященных немецкому романтизму, Гёте и театру эпохи барокко, он занялся затем поисками закономерностей развития культуры, стремясь идти от конкретных, осязаемых явлений человеческой жизни, нередко совершенно простых и обыденных. Комедии Чаплина, детские книги, бульварные газеты, старые фотографии или парижские пассажи – все становилось у него поводом для размышлений о том, как устроена культура. Его исследования о литературе – о Бодлере, Кафке, Прусте, Лескове – оказывались неизмеримо шире традиционного литературоведения. Беспокойная натура привела Вальтера Беньямина зимой 1926–1927 года в Москву, встреча с которой сыграла важную роль в его судьбе.

Андрей Ангелов , Вальтер Беньямин

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Публицистика / Прочая документальная литература / Документальное
Берлинское детство на рубеже веков
Берлинское детство на рубеже веков

«Эта проза входит в число произведений Беньямина о начальном периоде эпохи модерна, над историей которого он трудился последние пятнадцать лет своей жизни, и представляет собой попытку писателя противопоставить нечто личное массивам материалов, уже собранных им для очерка о парижских уличных пассажах. Исторические архетипы, которые Беньямин в этом очерке намеревался вывести из социально-прагматического и философского генезиса, неожиданно ярко выступили в "берлинской" книжке, проникнутой непосредственностью воспоминаний и скорбью о том невозвратимом, утраченном навсегда, что стало для автора аллегорией заката его собственной жизни» (Теодор Адорно).

Вальтер Беньямин

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Историческая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Документальное