Александр Васильевич Чернобровкин
Последняя треть четвертого века до нашей эры. Маленькая Македония воюет с огромной Державой Ахеменидов. Почему бы не помочь македонцам, если знаешь, что они победят?!
Александр Васильевич Чернобровкин , Александр Чернобровкин
Кап. Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй! Это теплоход «BBC Colombia», «BBC Colombia», «BBC Colombia». Мэйдэй. Это теплоход «BBC Colombia». Позывной Зулу-Дельта-Фокстрот-Гулф-Фо. Положение неизвестно, Мне требуется немедленная помощь! Овер.
Играет скрипка. Разухабистая мелодия сливается с топотом прохожих.НИЩИЙ (с пьяной развязностью). Господа и граждане! Братья и сестры! Подайте двум калекам, одноногому и слепому! Поделитесь с убогими, чтобы вы и ваши дети всегда видели и только мирную жизнь!Звенят падающие монеты.
Гена Семеркин был поздним ребенком, мать родила его, когда ей было далеко за тридцать. Как и большинство поздних детей, он здорово тормозил и, по утверждению ротного старшины, руки у него росли из жопы. Гена был замкнутый, поэтому сперва я с ним мало общался, хотя и были однопризывниками и служили в одном взводе. В конце первого, самого трудного, полугодия получил я письмо от своей девчонки, в котором она прислала по моей просьбе свою фотографию в купальнике. Впрочем, те два шнурочка трудно было назвать купальником и мои сослуживцы рассматривали фотку с таким же азартом, как порнушку. Посмотрел и Семеркин, после чего изрек: "Классная девчонка!" и резко зауважал меня. Он стал щедро делиться со мной посылками, которые ежемесячно подгоняла ему мамаша, и прочими гастрономическими радостями, которые покупал в гарнизонном магазинчике на ее такие же регулярные денежные переводы.
Люблю курортные романы за их чистоту, безрассудство, романтичность. Отпуск короток, нет времени выделываться, надо успеть стряхнуть серые будни и хлебнуть праздника на полную грудь. Ни расчета, ни планов, ни страха, ни стыда. Поэтому при выборе партнера не привередничают, берут то, что берется, а на самом деле это редкий случай, когда самооценка близка к истине.
Я сижу, положив руки на планширь, на скамейке на правом крыле ходового мостика пассажирского катера «Мухалатка» и смотрю на медленно темнеющее, чистое небо, с которого недавно сползло солнце. Катер ошвартован к причалу левым бортом, на него грузятся пассажиры, желающие совершить двухчасовую прогулку в сторону открытого моря и на обратном пути полюбоваться огнями ночной Ялты.
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЖУРНАЛ Главный редактор Ю. Петухов Содержание: Юрий Петухов «ВТОРЖЕНИЕ ИЗ АДА. СТРАННИК» Фантастический роман С.Сергеев «РУССКИЙ ФАУСТ» Повесть А. Чернобровкин «БЫЛИ ДРЕВНИХ РУСИЧЕЙ» Художник Алексей Филиппов
Александр Васильевич Чернобровкин , Сергей Сергеев , Юрий Дмитриевич Петухов
На Японских островах в середине шестнадцатого века был так называемый период Сэнгоку (Эпоха воюющих провинций). В империи Нихон ее правитель тэнно Огимати живет в горной хижине, не в силах собрать деньги для проведения церемонии интронизации. Теряет силу правивший два с лишним века сёгунат Акугава. В это время на историческую арену выходит Ода Нобунага, мало кому известный даймё небольшой провинции, имевший прозвище Большой дурак из Овари, который решает создать централизованное государство. Наш герой в силу обстоятельств помогает ему в этом. После окончания Сэнгоку на Японских островах на две с лишним сотни лет прекратятся войны и, как следствие, закончится эпоха настоящих самураев и синоби (ниндзя) и появится их культ, сильно отличающийся от реальности.
Первая четверть семнадцатого века. Запорожские казаки грабят северное побережье Черного моря. Им нужен опытный моряк, чтобы добраться и до южных берегов. А кто лучше справится с такой ролью, кроме капитана дальнего плавания, избороздившего Черное море вдоль и поперек?!
«Тяжелая дубовая дверь отворилась без скрипа, но с неохотой, будто делала огромное одолжение. Закрылась так же тяжело, как бы сдерживая напор полумрака, который выплескивался из квартиры «1». На лестничной площадке второго этажа была еще одна дверь, двухстворчатая. Она заколочена крест-накрест досками и в придачу створки скреплены тремя гвоздями со шляпками, похожими на двадцатикопеечные монеты. На третьем и четвертом этажах ни доски, ни гвозди не остановили грабителей. Вынесли все, что смогли отодрать, включая электропроводку, дверные ручки и оконные рамы со стеклами. Кто и когда бомбил – загадка…»
Второй том романа «Морские гезы». Английские и голландские пираты начинают потрошить испанские колонии в Центральной Америке…
«Под Рождество до нас добралась новость, что король Стефан был обменян на графа Глостерского, и в Вестминстере синод вновь признал его королем Англии. Тем, кто будет воевать на стороне императрицы Матильды, пригрозили отлучением от церкви. Я не мог понять, радоваться мне этой новости или нет. Я – мелкая сошка, церковь меня особо преследовать не будет, даже если решу повоевать на стороне императрицы. Делать ведь это буду по приказу своего сеньора. С него и спрос. А Ранульф де Жернон, граф Честерский, – тот еще гусь. На него где сядешь, там и слезешь. Впрочем, зимой никто ни с кем не воевал. Король Стефан болел. Темница и кандалы плохо влияют на здоровье. Императрица Матильда и ее брат Роберт Глостерский тоже в драку не рвались, не хотели быть еще раз побитыми Вильгельмом Ипрским, которого король Стефан в награду за освобождение из плена сделал графом Кентским…»
На эту девочку лет восемнадцати я обратил внимание еще на перроне. Высокая, стройная, длинноногая, с маленькой, еле заметной грудью – эталон модельного бизнеса. Вот только личико немножко подкачало. Оно было бы симпатичным, если бы не по островку красных угрей на щеках. Ее провожал мальчик, ровесник, смазливо красивый. Сразу возникало предположение, что он мог бы найти себе кого-нибудь получше. Но в этой паре снисходила, разрешала себя любить девочка.
Обычно в пятницу вечером девушки, если были деньги, распивали на двоих чекушку самогонки и шли в дом культуры на танцы для тех, кому за тридцать, где отплясывали одни бабы, или сидели дома и прикидывали, не податься ли им в путаны. Может, и подались бы, но не было денег на дорогу до Москвы, а в провинции предложение намного превышало спрос.
Шлёма Клейман с детства мечтал стать знаменитостью, не важно в чем. Точнее, так мечтала его мать – мадам Софочка, как называли ее знакомые, – очень маленькая, но очень властная и честолюбивая женщина. Сначала эту ее мечту обязан был осуществить муж, Моня Клейман, самый красивый парень Пересыпи и первый шутник, которого она заставила жениться на себе, хотя он пытался брыкаться и высокомерно заявлял: «На этой?! Да я через вам удивляюсь!». На сына она переключилась после того, как муж, уставший становиться знаменитым, пошутил последний раз, выбрав слишком короткую веревку. С годами Шлёма сжился с этой мечтой и даже стал принимать ее всерьез.
Конец четырнадцатого века. По Европе прокатилась чума, выкосившая половину населения. Франция проиграла англичанам два судьбоносных сражения. Ее терзают не только внешние враги, но и крестьянские восстания, и толпы оставшихся без дела наемников-бригантов, которые сбились в отряды и принялись грабить всех подряд, вплоть до Папы Римского.
Она была актрисою. Не сказать, что талантливой, но и не совсем безнадежной. То есть, чуть лучше, чем обычная женщина, но недостаточно хорошо, чтобы пробиться только с помощью таланта. Поэтому, как и большинство актрисок, шла «постельным» путем и была фригидна. Творчество – это переработка сексуальной энергии. Если всю ее выплескиваешь на сцене, на личную жизнь ничего не остается. А может быть, это защитная реакция: фригидной легче лечь с нужным мужиком и удовлетворить его по полной программе, потому что собственные эмоции не мешают. Звали ее Лиза.
Перекресток в центре города. Гудят едущие машины, шуршат шинами, визжат тормозами. Постепенно эти звуки уходят на второй план.АРТУР. Все просто, Кеша. Сейчас загорится красный свет, машины остановятся, и мы пойдем между ними. Бутылки держи так, чтобы видно было, что они запотевшие, только из холодильника. Понял?
Тумены Батыя идут по Руси, захватывая один город за другим. Если врага нельзя победить, надо стать его союзником и сохранить свою дружину до лучших времен. Заодно вместе с монголами разбить других своих врагов, чтобы не было у них сил нападать на русские княжества.