РћС' редакции журнала «Знамя»В СЃРІРѕРµ время журнал «Знамя» впервые в Р оссии опубликовал «Воспоминания» Андрея Дмитриевича Сахарова (1990, в"–в"– 10—12, 1991, в"–в"– 1—5). Сейчас РјС‹ вновь обращаемся к его наследию.Роман-документ — такой необычный жанр сложился после расшифровки Р•.Р". Боннэр дневниковых тетрадей А.Р". Сахарова, охватывающих период с 1977 по 1989 РіРѕРґС‹. Записи эти потребовали уточнений, дополнений и комментариев, осуществленных Еленой Георгиевной. РњС‹ печатаем журнальный вариант РІРІРѕРґРЅРѕР№ главы к Дневникам.***Р Р–: Раздел книги, обозначенный в издании заголовком «До дневников», отдельно публиковался в «Знамени», но в тексте есть некоторые отличия. Насколько изменен журнальный вариант по сравнению с книжным?Елена Холмогорова, редактор «Дневников»: Главным образом, он сокращен. Сокращен сильно, - я думаю, на треть примерно, не меньше. Р
Елена Георгиевна Боннэр
Эта книга — мемуары супруги академика А. Сахарова, публициста, общественного деятеля, одной из ключевых фигур диссидентского движения СССР Елены Георгиевны Боннэр. Свой рассказ она посвящает событиям в жизни целой страны и отдельно — своей семьи советского околовоенного периода.Эта книга — не просто автобиография Елены Боннэр, но и изложение интереснейших свидетельств и фактов друзей и соратников удивительной героини. В книге — уникальные фотографии нескольких поколений семьи Елены Георгиевны.
Автор книги — Елена Георгиевна Боннэр, вдова академика А. Д. Сахарова. Она разделила c Андреем Дмитриевичем все тяготы многолетней ссылки в Горьком (январь 1980 г. — декабрь 1986 г.). Книга названа «Постскриптум» — это как бы послесловие к «Воспоминаниям» А. Д. Сахарова. Большая часть книги была написана в феврале — мае 1986 года, когда Е. Г. Боннэр находилась на лечение в США. Документы, включенные в приложения, содержат и малоизвестные письма, заявления А. Д. Сахарова.
Наверное, все читающие люди слышали о сахаровском проекте «Конституции Союз Советских Республик Европы и Азии». Текст был обнародован в некоторых газетах и журналах, так что многие знают его. Однако никто и никогда не обдумывал его и не спорил о нем. А ведь это своего рода политическое завещание Андрея Дмитриевича Сахарова. Цель настоящей брошюры — открыть серьезное общественное обсуждение конституционных идей Андрея Дмитриевича. В брошюру также включены воспоминания Елены Георгиевны Боннэр и приложения.Лучший способ почтить память академика Сахарова — добиваться, чтобы его идеи оказали воздействие на облик нашей страны и на ее будущую Конституцию. Конечно, ситуация меняется настолько быстро, что за полгода, прошедшие пока брошюра готовилась к изданию, многое уже устарело в проекте Сахарова и в помещенных здесь комментариях к нему — с непосредственно-практической точки зрения национально-государственного строительства. Однако сахаровский документ — не только волнующий исторический памятник; его формулы еще, к сожалению, достаточно долго будут опережать нашу реальность; и они все равно должны быть под рукой у каждого, кто захотел бы предложить иные варианты содружества бывших частей СССР (и их конституций).
Андрей Дмитриевич Сахаров , Елена Георгиевна Боннэр , Леонид Михайлович Баткин , Эрнст Семёнович Орловский
Свои воспоминания публицист и общественный деятель Елена Боннэр посвятила событиям XX века, происходившим в ее семье. (Редакционная аннотация 1994 года)***Елена Боннэр: Я жила в доме, который носил название Любск, коминтерновский дом. Это две теперь гостиницы «Центральная», если ее еще не купил какой-РЅРёР±СѓРґСЊ олигарх. Р' нашем доме было 500 с чем-то номеров. Р' каждом номере - семья. Р
Вдова академика Сахарова, диссидент, правозащитница, трибун — цепочку определений, которые приходят в голову при упоминании имени Елены Боннэр, можно продолжать долго, но далеко не все знают, что она девочкой попала на фронт, потеряла на войне самых близких. В интервью журналу «Сноб» она подчеркивает, что говорит именно как ветеран и инвалид, сохранивший личную память о войнеБеседовала Маша Гессен
Вдова академика Сахарова, диссидент, правозащитница, трибун — цепочку определений, которые приходят в голову при упоминании имени Елены Боннэр, можно продолжать долго, но далеко не все знают, что она девочкой попала на фронт, потеряла на войне самых близких. В интервью журналу «Сноб» она подчеркивает, что говорит именно как ветеран и инвалид, сохранивший личную память о войне.Беседовала Маша Гессен
От редакции журнала «Знамя» В свое время журнал «Знамя» впервые в России опубликовал «Воспоминания» Андрея Дмитриевича Сахарова (1990, №№ 10—12, 1991, №№ 1—5). Сейчас мы вновь обращаемся к его наследию. Роман-документ — такой необычный жанр сложился после расшифровки Е.Г. Боннэр дневниковых тетрадей А.Д. Сахарова, охватывающих период с 1977 по 1989 годы. Записи эти потребовали уточнений, дополнений и комментариев, осуществленных Еленой Георгиевной. Мы печатаем журнальный вариант вводной главы к Дневникам. *** РЖ: Раздел книги, обозначенный в издании заголовком «До дневников», отдельно публиковался в «Знамени», но в тексте есть некоторые отличия. Насколько изменен журнальный вариант по сравнению с книжным? Елена Холмогорова, редактор «Дневников»: Главным образом, он сокращен. Сокращен сильно, - я думаю, на треть примерно, не меньше. И, кстати говоря, «До дневников» - вполне самоценный документ. Помимо всего прочего, у Елены Георгиевны несомненный литературный дар, она все-таки автор довольно большого количества книг. Я очень люблю ее «Дочки-матери» - автобиографическую книгу. После публикации в «Знамени» мы получили письма разгневанных читателей, что далеко не все интимные вещи могут стать предметом обсуждения. Воспоминания все-таки составлялись иначе. Они литературны по форме, и понятно, что стремление к обобщению здесь гораздо больше, чем в дневниках. А дневники - это обнаженная, исповедальная вещь, что жанр и предполагает.
Свои воспоминания публицист и общественный деятель Елена Боннэр посвятила событиям XX века, происходившим в ее семье. (Редакционная аннотация 1994 года) *** Елена Боннэр: Я жила в доме, который носил название Любск, коминтерновский дом. Это две теперь гостиницы «Центральная», если ее еще не купил какой-нибудь олигарх. В нашем доме было 500 с чем-то номеров. В каждом номере - семья. И, я думаю, что не затронутыми осталось, может быть, десять семей. Причем большинство населения нашего дома были граждане несоветские. Среди них было очень много людей, которых МОПР (Международная организация помощи политзаключенным) выкупала приговоренных к смерти или к срокам заключения в своих странах. И их здесь арестовывали, и они пропадали. Вот в эти дни все говорили о болгарах, Я вспоминала одну свою из ближайших подруг тех лет болгарку Розу Искорову. Ее мама была в МОПР. В Болгарии была приговорена к смертной казни. Ее папу здесь арестовали, а маму с двумя детьми отправили назад в Болгарию. Вообще, чудеса жестокости и какой-то непоследовательности, сумасшествия были сверхестественными. А у меня в семье папу арестовали. Мама отправила нас в Ленинград к бабушке. Маму арестовали. В Ленинграде арестовали маминого брата, который беспартийный, никогда и ничем политическим не занимался. Я училась в Ленинграде в классе. Нас было 23 человека, у 11 были арестованы родители. А с войны из мальчиков нашего класса вернулись три человека, из девочек я вернулась. Остальные девочки в армии не были. Вот такое было поколение войны, ГУЛАГа, расстрела.