В двух словах судьбы героев глубоко трагичны. Света теряет главного героя от лица которого идет повествование. Уходит в Веру, и в монастырь еще один парень вернувшийся с войны который там убил безвинного мальчика. Остается без друзей и девушки с сознанием 5-летненего ребенка (после перенесенного ранения и менингита) бывший парень Маши. Очень трагически переживает его мама. Страдают еще два бывших воина и две девушки, так как у них погиб друг Сашка и жених одной из них. Ну и оборванная концовка которая предполагает смерть Маши. В общем это рассказ о нашем послевоенном поколении, те кто не вернулись или прошли вроде благополучно, но на самом деле при ближайшем рассмотрении судьбы их покалечены.
Григорий Григорьевич Жадько
У неё было всё — любимый парень, первый красавец института, настоящие подруги, и безоблачное будущее. Но всё рушится в один момент, когда она влюбляется в другую девушку. Она теряет свою любовь, ссорится с подругами, бросает институт, неделями не выходит из дому. Доводит себя до истощения и попадает в больницу, режет вены… но заканчивается всё свадьбой.
Андрей Дмитриевич Карелин , Григорий Григорьевич Жадько
Не совсем эротика. Просто долго ждала. Набухающий март…Звенящая сырость апреля…Ты уйдешь навсегда. Может, будет ДРУГОЙ. Молитва, безумие…ворох сирени и май.… Жду! Тот, который придет – прости!!! Сорвалась.
Есть поверье, что в новогоднюю ночь чудеса сбываются...
Она не плакала, ни тогда когда ей об этом сказали, ни потом. Просто проснулась утром после похорон и увидела в зеркале седую женщину отдаленно похожую на нее. У женщины были пустые ничего не выражавшие глаза, и лет ей было на десяток больше той, которую она прежде видела в этом зеркале.
Она не знала, да и не могла знать, что на соседней улице, сегодня 12-ти летнему мальчику мама наконец пообещала купить долгожданный компьютер. И что эта мама, тоже сегодня, отнесла на мусорку уже потемну, туго перевязанную пачку религиозных талмудов. И уж совсем не могла предположить, что в семье Алексея спустя ровно девять месяцев появится девочка,… которую по непостижимому стечению обстоятельств назовут странным именем Элизабет,…но все эту малышку будут звать Лизой.
Мягкая эротика.
Грустная миниатюра 1981 года.
Знаю, прекрасно знаю, что почти все лукавят, пускают пыль в глаза. Может и мне что-нибудь им напоследок такое наплести…. как я хорошо живу. И как я очень скоро, ну прямо совсем скоро, стану известным писателем. А что… я ел их треп весь вечер и сильно устал. Почему я так сильно устал. Наверно я устал не сегодня и не сейчас. Кому я нужен в этой стране, кому нужны мы, мелкие никчемные люди, которые не могут постоять за себя, и у которых одна отдушина прийти хорошо накушаться на гулянке и впарить такому же бедолаге как и ты, очередную сказку, что вот я то живу как дай бог каждому …и даже лучше. Люди,… где вы? Ау!
«Верь, что всё случается по причине. Если у тебя появляется шанс - бери его. Если этот шанс меняет всю твою жизнь, позволь этому случится. Никто не говорил, что это будет легко, они просто поняли, что оно того стоит..»
Мы любили ту страну,… когда не было, казалось ничего и даже девочек в купальниках надо вырезать тайком… наверно мы просто были молоды.
Белые розы были рассыпаны по полу. Белые беззащитные и холодные они валялись небрежно, как вывались из рук. Она не плакала. Смотрела в черное окно и водила пальцем по стеклу. Дышала теплым дыханием и снова писала. Кому и что она писала, кто должен был прочитать ее послание… это так и осталось тайной и уже никто наверно об этом не узнает.
Москва жила своей жизнью. Кто-то сколачивал нечестные капиталы, кто-то кого подставлял и ждал расплаты. Депутаты вещали о новой и лучшей жизни, им никто не верил, но за них продолжали голосовать и они в бурном экстазе и упоении что их слушают, продолжали врать всем и вся. Где-то на другом конце Москвы девочка чуть моложе ее, тщательно, стараясь расправить каждый шовчик, гладила нарядный концертный костюм для своего брата. Она очень старалась, и от усердия у нее даже был виден кончик языка. Она не знала, что все ее труды пропадут даром, и брат не полетит в Мадрид ни в этот раз, и ни в какой другой. И брат ничего не знал, что он теперь стал главным в семье и что эта съемная «хрущевка» на окраине им теперь не по карману и что вообще с московской жизнью пришла пора кончать окончательно и бесповоротно.
Тетради из прошлого. Петербург-Сестрорецк. Военный инженер и три женщины-девушки волею судеб оказавшиеся в июле 1912г рядом.