— Тогда слушай, — осклабился Нечистый. — Было нас пять человек: я, Зойка, Шиляев и еще двое пацанов. Навела нас на хату Долженкова. В ту ночь мы подъехали к дому Серебряковой на моей машине. Зойка стояла на шухере, я сидел в тачке. Сашка орудовал в доме, один парень находился на веранде, другой на улице. Первую икону передали по цепочке. Потом бабка проснулась и Сашка вынужден был вырубить ее. Вообще-то он рассчитывал, что старая окочурится, да та крепкой оказалась — выжила. Сыграй она в ящик, проблем ни у тебя, ни у нас не было бы. Но что делать, — Алиферов притворно вздохнул, — так фишка легла. Короче, Шиляев еще одну икону и распятие прихватил, с тем мы и отчалили. На другой день Сашку я в столицу отправил. Он там иконы сдал за две штуки баксов.

— Продешевил ты, Нечистый, — усмехнулся майор. — Эксперты-искусствоведы оценили эти иконы в тридцать шесть тысяч.

— Да ну?! — искренне изумился Алиферов. — Значит, права была Зойка, когда говорила, что бабка на сокровищах сидит. Дура старая, такое богатство имеет, а живет впроголодь.

— Тебе ее не понять, — с нотками иронии заметил майор. — У тебя иные жизненные критерии.

— Может быть, ты и прав, — не стал спорить Алиферов. — Но я человек не жадный, мне и двух штук со старушкиных икон хватило. А вот Султан со стариком да Витькой в накладе остались. Раз иконы эти ваши эксперты оценивали, значит, и нынешние хозяева образов у вас в камере сидят. — Нечистый издал глумливый смешок: — Не успели бедолаги навариться… А две штуки я честно поделил, майор. Семьсот себе взял, семьсот семейке этой гребанной отстегнул, четыреста на всякий случай отложил ну, и по сотне пацанам дал…

Нечистый замолчал, уставившись на Шатохина. Тот тоже помалкивал, в свою очередь, не сводя глаз с собеседника. Майор не понимал, для чего Алиферов вот так откровенно рассказывает ему о своих похождениях. Что это? Глупая бравада, чистосердечное признание или злая шутка?

— С вами троими все ясно, — изрек, наконец, Шатохин. — А вот что за пацаны с вами были?

— А-а… — протянул Нечистый с загадочной улыбкой. — Вот этот вопрос я как раз и жду… Один парень мой родственник, Колька Кабатов, а другой… — Алиферов сделал эффектную паузу, — другой твой сын Женька!..

На краткий миг майору показалось, что под ним разверзлась земля, и он летит в бездну.

— Мой сын, Женька? — переспросил он так, словно ослышался и неожиданно выбросил вперед руку, целясь Нечистому в челюсть.

Алиферов нечто подобное ждал от Шатохина, он был наготове, резко отбил кулак милиционера и прижался спиной к дверце машины, забаррикадировавшись руками.

— Спокойно, майор, спокойно, — сказал он, скаля зубы, как готовая в любой момент укусить собака. — Давай-ка, подумаем лучше, как нам дальше быть…

— Нам?! — рука Шатохина потянулась к горлу Нечистого. — Ах, ты паскуда! Пацана моего сгубить хочешь?.. — заорал он, теряя над собой контроль.

— Да я-то тут причем? — Алиферов обеими руками вцепился в запястья майора и оторвал от горла руку. — Я, между прочим, твоего сына насильно в дом Серебряковой не тащил. Он сам пошел. — Нечистый перешел на миролюбивый тон: — Поверь, майор, вначале я даже не знал, что он сын мента. Мне Колька племянник мой как-то проболтался. Ну я на дело его и взял, думаю, проколюсь если где, отец Женьки прикроет… Сынок-то его замаран будет. Как видишь, так оно и вышло: старуха-то жива осталась. А здесь такая удача: оказалось дело Серебряковой именно тебе попало. Так что выручай, майор! — Постольку поскольку, Шатохин, хотя и дышал ненавистью, больше никаких попыток наброситься на Нечистого с кулаками не предпринимал, тот сел в более непринужденную позу и стал еще с большей настойчивостью увещевать: — Никто не знает, что Женька твой сын, даже Шиляев с Долженковой. Все останется между нами. Замнешь это дело и концы в воду.

Шатохин все еще не мог оправиться от потрясения. Он по-прежнему молчал невидящим взглядом уставившись в пол, до боли сжимая кулаки.

— Думай, майор, — как змей искуситель продолжал вещать Нечистый, — время идет. Завтра по закону ты должен либо предъявить Шиляеву обвинение, и отправить его в следственный изолятор, либо освободить. Его нужно выпустить, Шатохин. Мне на него плевать, но он наркоман, понимаешь? Ты, наверное, и не догадывался об этом. Это здесь в камере я подогревал его наркотой, а в СИЗО такой возможности не будет. Без "геры" он загнется, майор, и тут же расколется. Мне то что, "чалиться" не впервой. А вот каково твоему сыну на зоне будет? Я тебя не тороплю, майор, — Нечистый легонько дотронулся до плеча Шатохина. Время до завтра есть. Если надумаешь чего, позвони вот по этому номеру, — он черкнул в блокноте цифры, вырвал листок и положил его на колени майору. — Ты возьмешь на себя судмедэкспертизу, а я уломаю брата Серебряковой, чтобы заявление забрал. Замять нужно дело, Шатохин! Судьба твоего сына в твоих руках.

30