- Ничего, - заявил он. - Мне руку разрабатывать нужно. Быстрее заживет. А насчет бритья ты уж извини, похозяйничал я там у тебя в ванной, станком воспользовался каким-то, голубеньким. Еле-еле скребет. Но все же побрился им.

Ситникова против воли рассмеялась:

- Так то ж женский. Что никогда рекламу не видел по телевизору? Это ж, под мышками брить и ноги. Дочка приезжала, да забыла.

- Может и видел, - смутился Привольнов, - да внимания не обращал. Ты уж, еще раз извини, если что не так.

- Да все нормально! - Тамара сняла обувь и, направляясь в кухню, бросила: - Пойдем, Жорик, в кухню, поужинаем, а потом поговорим.

Привольнов догадывался, о чем будет разговор, и с тяжелым сердцем следом за хозяйкой поплелся на кухню.

В кухне Тамара рассортировала покупки, кое-что сложила в холодильник, кое-что в шкаф, кое-что поставила на стол. Разогрела оставшиеся от вчерашнего обеда голубцы, разложила по тарелкам, и хозяйка с гостем сели ужинать. Ели молча, каждый думая о предстоящем разговоре. А избежать его никак было нельзя. Позже, когда стали чаевничать, Ситникова, наливая в чашку Привольнова крепкий золотистый напиток, наконец-то приступила к щекотливой теме.

- Ну, давай, Жорик, рассказывай, как дело было! - потребовала она.

Именно этого вопроса и ждал Привольнов. Он поерзал, тяжко вздохнул и начал:

- Не знаю, поверишь ли ты мне или нет, но меня подставили. Капитально подставили. Понятия не имею, смогу ли выбраться из ловушки, в которую угодил или нет… - И Жорик последовательно, шаг за шагом, рассказал о том, что с ним случилось.

Рассказ был долгим. Тамара выслушала Привольнова, не перебивая. Она поверила. Поверила каждому слову Жорика и, когда он закончил свою исповедь, с осуждением покачала головой.

- Допрыгался, значит?

Привольнов отвел глаза кивнул:

- Выходит так.

Тамара не смогла удержаться, чтобы не уколоть.

- Ну, вот довела тебя твоя водка до ручки. Из-за нее потерял работу, семью, а теперь вот еще в тюрьму угодить можешь.

Жорик не перчил, хотя выслушивать сентенции не любил. Он развел руками.

- Я все понимаю. Но чего уж теперь говорить.

- Вот именно нечего, - Тамара подлила в чашку чаю, пододвинула ее к Привольнову. - Жалко мне тебя, Жорик. Ты же вроде неплохой мужик, толковый, видный, а пропадаешь. Опустился вот. Еще бывший спецназовец. Стыдно.

Привольнов кашлянул в кулак.

- Мне самому себя жаль, Тома, - признался он с неприсущей ему искренностью. - К сорока годам видно кто чего в этой жизни достиг. У кого-то жизнь удалась, у кого-то нет. У многих не задалась. В люди единицы выбились. Большинство же спились. Во всяком случае, из моего окружения. Я в их числе. К закату ни с чем иду.

- Ну, до заката тебе, положим, еще далеко, - заметила с улыбкой Тамара, - Хотя, если будешь пьянствовать, действительно загнешься.

И вот, странное дело, между бывшими врагами вдруг возникло взаимное доверие, какое порой не возникает и между близкими людьми. В кухне надолго установилась тишина.

- Ты хоть знаешь-то, что твоя бывшая теща Мария Андреевна умерла? - неожиданно для себя спросила Тамара.

Привольнов взглянул на хозяйку удивленно и недоверчиво.

- Нет, впервые слышу. Когда это случилось?

- Полгода назад. Паралич разбил Марию Андреевну. Неделю пролежала без движений, потом умерла… Что-то прохладно стало, - Тамара зябко передернула плечами, встала, прикрыла окно и снова села.

Привольнов с минуту сидел, задумавшись, переваривая услышанную новость, затем спросил:

- А ты откуда знаешь про тещу?

- Наташа сообщила, - невинно ответила Ситникова.

Жорик ухмыльнулся:

- Ты же вроде говорила, будто не знаешь, где мои.

- А я и не знаю, - избегая смотреть в глаза собеседнику, промолвила хозяйка квартиры. - Она письмо мне прислала до востребования и не указала обратный адрес.

Привольнов сделал вид, будто поверил Тамаре.

- Понятно. Как они там живут? Как сын?

- Да нормально. Сашка учится в первом классе. Наташа работает в поликлинике.

Жорик с фальшивым равнодушием спросил:

- Нет там у нее никого? Ну, я имею в виду, замуж не вышла? Она женщина красивая. Наверняка, около нее мужики вертятся.

- А уж вот этого я не знаю, - повела плечами Тамара. - Такие подробности она мне не сообщала. Так, в общих чертах рассказала о своем житье-бытье. Про маму вот написала. - Ситникова вздохнула.

Жорик снова задумался. Некоторое время он молчал, вертя в здоровой руке чашку, и вдруг хмыкнул.

- Чего это ты? - удивилась Тамара.

Привольнов отодвинул от себя чашку.