Через несколько дней Алексей Клест стал внештатным сотрудником уголовного розыска. Медицинский осмотр с применением новейших на тот момент приборов не обнаружил в нем никаких отклонений, могущих вызвать к жизни столь необычный дар. Алексея даже свозили в Москву, где его мозг исследовали светила нейрологии. Но и их вердикт был однозначным; никаких аномалий не обнаружено. На всякий случай Клест съездил в деревню к тетке, Клавдии Петровне, расспросил, не было ли у них в роду людей с необычными способностями? О причине своего интереса он предпочел умолчать. Тетка припомнила, что его прабабушка славилась в Кочетовке как прорицательница, но таких уникумов и тогда хватало, а сейчас и подавно пруд пруди. Поди разберись, кто действительно обладает даром, а кто просто дурачит народ. Впрочем, Клест взял себе на заметку историю с прабабушкой.

Уже спустя неделю после возвращения из белокаменной для Алексея нашлось задание, с которым тот справился блестяще. Нарисованный им портрет убийцы оказался настолько точным, что когда того поймали -- сыщики просто ахнули.

Кстати, поначалу вычленить из памяти покойника то, что представляет настоящую ценность, было весьма непросто. Обрывки чужих воспоминаний обычно проносились в его мозгу хаотично, и лишь со временем он научился отсеивать ненужное, отделяя, как говорится, зерна от плевел.

А еще он выяснил, что есть лимит времени, прошедшего с момента смерти, по истечении которого его дар оказывается бессильным. Однажды, когда его попросили просканировать найденный на окраине Приволжска труп десятидневной давности, он ничего не увидел, о чем честно сообщил следователю. Тот сделал соответствующую запись в протоколе, и в последующие несколько дней эксперты проводили с Клестом опыты в морге на предмет того, какой давности труп он способен просканировать. Выяснилось, что это время измеряется примерно неделей. Примерно потому, что случалось, и на девятый день он видел картину смерти, хотя уже и смутно, но это были весьма редкие исключения, подтверждающие правило. Случалось -- впрочем, гораздо реже -- когда и на шестой день он не мог толком воспроизвести подробности убийства. В итоге эксперты сошлись на мнении, что мертвецы недельного срока давности -- это предел для Клеста, и на более древние трупы его больше не вызывали.

Как бы там ни было, за последующие шесть лет с его помощью удалось раскрыть около трех десятков преступлений, которые могли бы кануть в Лету как висяки. А могли и вовсе пострадать невинные, обвиненные по ошибке или подставленные слишком ретивыми следаками, для которых процент раскрываемости важнее человеческих судеб. И всегда он точно указывал на преступника.

Хотя об Алексее знали считанные единицы, вскоре в милицейской среде даже зародилась поговорка: "Нужно найти убийцу? Обращайся к "Сканеру". Именно такое прозвище Алексей за глаза получил у сыщиков. Впрочем, те, если им доводилось вдруг становиться свидетелями того, как Клест работает над телом, могли лишь догадываться, что тот делает на самом деле. А слухи среди ментов ходили один удивительнее другого. Порой, услышав о себе очередную байку, Алексей не знал, смеяться ему или огорчаться.

В последние пару лет его практически постоянным напарником стал следователь областной прокуратуры Виктор Леонченко. Сначала просто так выходило, что Алексея отправляли к нему на помощь, поскольку тот брался за расследование самых серьезных дел, по большей части убийств. А затем они как-то притерлись друг к другу, начальство это заметило, и дало негласную санкцию на то, чтобы Виктор и Алексей работали в паре. Характер у Клеста был немного сложноват, с незнакомыми людьми он обычно сходился с трудом. А с Леонченко почему-то сразу почувствовал себя комфортно, в чем вынужден был признаться даже самому себе.

Виктор одно время был женат, даже обзавелся дочкой Лизой, но брак просуществовал чуть больше года. Тем не менее, с бывшей женой он отношения поддерживал, а по выходным старался проводить время с семилетней дочерью. Правда, в то же время его видели в обществе то одной, то другой барышни. Неизвестно, питали ли они какие-то планы относительно замужества, однако больше обычно через пару месяцев Леонченко бросал очередную пассию, и отправлялся на поиски новой жертвы. И получал от этого несомненное удовольствие.

Алексей за свою внештатную деятельность получал премию по итогам года от лица руководства УВД. Но прожить на это, понятное дело, было невозможно, и он сочетал халтуру (как он это сам называл) в полиции с халтурой художественной. Обычно он подрабатывал оформителем, не гнушаясь браться за любую работу, а для души в свободное время дома рисовал картины. Его квартира давно превратилась в мастерскую, пропитанную запахом масляных красок, растворителя и холста. Впрочем, Алексей давно уже свыкся с этим запахом и, переступая порог квартиры, вдыхал его с таким наслаждением, словно аромат самых дорогих духов.