В.В.П.: - Ага, я вижу … это клево! Смотреть сюжеты будем снова?

Федор: - Да можно просто поболтать, что происходит - рассказать!

В.В.П.: - Весна идет, там что-то тает …

Федор: - А Дух мой снова уж летает!

В.В.П.: - Как высота? И скорость как? И видишь ль неба личный знак?

Федор: - Как высота, увы, не знаю. Но скорость вроде набираю …

В.В.П.: - Я рад за то, мой друг-поэт, что с вами снова тет-а-тет!

Федор: - Да ладно вам, не стоит льстить … нам нужно спящих пробудить.

В.В.П.: - Вещать решили вновь стихами, маша все крыльями-руками?

Федор: - Такой вот век, такое дело … Небес нам птица не допела, мы с каждой песней больше знаем - и сказ наш вновь мы продолжаем!

В.В.П.: - Мы для того как раз вдвоем. Ну что, потоп для них прольем?

Федор: - Потоп грядет святого рода … катарсис это и свобода!

В.В.П.: - Смотри за речью, зритель-друг. Жизнь совершает новый круг!

Федор: - Но на иной уже ступени. И от огня там пляшут тени …

В.В.П.: - Но без огня лишь был бы мрак.

Федор: - Дается братьям нашим знак. Река Времен течет весной, и всех тревожит их покой.

В.В.П.: - Куется вечности дорога. А сколько их?

Федор: - Довольно много!

В.В.П.: - Могло быть больше ведь, наверное?

Федор: - Могло быть больше, это верно …

В.В.П.: - Сражаться будем тем, что есть.

Федор: - И да прольется в мир сей Весть!

В.В.П.: - Давай же, камера, живи! Иван небесный наш, лети!

Федор: - Иван уходит вот, на взлет, как истребитель-самолет …

В.В.П.: - Он истребитель суеверий!

Федор: - Вот только нет на нем все ж перьев!

В.В.П.: - Ага, увы, и крыльев нет - но все ж небес апологет.

Федор: - Получит крылья в Тонком Мире и искупается в эфире?

В.В.П.: - Пусть стать как Ангел все же сложно, но у Творца ведь все возможно!

Федор: - Для недостойных ж крыльев нет?

В.В.П.: - Иван, кажите нам сюжет!

Камера вместе с Иваном (или все же Иван вместе с камерой?) устремляется прочь из съемочной студии, длительное время петляет по коридорам, на ходу уклоняясь от снующих тут и там сотрудников, которые при виде камеры (или все же Ивана?) весьма недвусмысленно улыбаются и уступают дорог; затем, наконец, пролетает в раскрывшуюся дверь на открытый и чистый воздух. Отчетливо видно, как затем камера разворачивается полукругом, набирает скорость и начинает петлять улицами столицы, поднявшись на уровень третьего-четвертого этажа домов, дабы уклониться от побочных эффектов возможных столкновений с еще менее двусмысленно улыбающимися ниже ходящими прохожими. Спустя какие-нибудь три минуты перед телезрителями раскрывается вид недавно отстроенного торгового центра, и камера, аккуратно вписавшись в образовавшийся при раскрытии входных дверей проем, наконец-то как будто в нерешительности застывает на месте.