Истошный крик "подъем" и колокол громкого боя в секунду вырвали поручика Татицкого, как и всех "давящих на массу" на соседних койках сослуживцев из мутной пелены сна в злое, беспощадное утро. Беспощадное – потому что вчера фельдфебельский состав базы гонял их до потери сознания, заставляя проходить огненно-штурмовую полосу и до сбитых рук кувыркаться в окно, с переворотом на битых камнях и немедленным открытием огня. Операция, ради которой их здесь сосредоточили, почему-то откладывалась, а для фельдфебеля, равно как и для офицера нет страшнее картины, чем ничем не занятый личный состав. В итоге – только из их роты выбыли двое, один с сильными ожогами, полученными на огненно-штурмовой полосе, второй – сломал запястье, неудачно приземляясь после кувырка. Все остальные отделались только синяками, ссадинами, жестокой усталостью от изнурительных марш-бросков под палящим солнцем и горячим желанием, чтобы уж поскорее началось, и чтобы их бросили в бой, в самый настоящий бой, где тебя если и убьют – то убьют быстро.

Сегодня поручику, пока он еще толком не проснувшись пытался влезть в брюки – словно кто подсказал на ухо.

Началось…

Сегодня у командующего ими офицера – штабс-капитана Дубового в руках нет секундомера, он просто стоит в проходе, высвеченный безжалостным, бьющим в спину солнцем и смотрит на вылетающих на "палубу"* и становящихся в строй солдат. На построение отводится сорок пять секунд, норматив этот не имеет никакого значения, просто сорок пять секунд и все – но армия держится традициями, и это – одна из них.

Наконец в строй становится последний солдат, и штабс-капитан начинает движение вдоль ротного строя. Каждый командир взвода должен сделать шаг вперед и громко доложить: Господин штабс-капитан, отделение один построено, выбывших нет! Или отделение два, там… у него, у Татицкого пока только отделение, до взвода не дорос.

Но на сей раз штабс-капитан не выполняет этот обязательный ритуал, он просто дожидается, пока последний солдат занимает свое место в строю и орет:

– Нале-во! За мной, бегом – марш!

Открытая дверь быстровозводимого модуля, в котором они разместились – как дверца печи, шагаешь – в утреннее аравийское пекло, здесь, где рядом залив – оно еще виднее, а к пеклу присоединяется еще и запах соли. Все бегут – молча топают, попирают обутыми в прыжковые ботинки ногами рассохшуюся от беспощадного солнца землю, стараясь попадать в такт и не сбить дыхание. Никаких песен – все просто бегут и бегут быстро.

Ангар… Все понятно…

В ангаре – столы. За столами – контейнеры, уже вскрытые стандартные армейские контейнеры и офицеры. У каждого офицера в руке – такая дощечка с зажимом вверху чтобы писать на весу и толстая, очень толстая стопка листов.

Дубовой подводит колонну к столам, они успели первыми – потому что они первая рота и значит всегда и во всем должны быть первыми.

– Рота! В колонну по одному – становись! Дополнительное снаряжение – получить!

Каждый из них останавливается у стола, выкрикивает (зачем орать надо непонятно, но это армия) свое имя и тип оружия, после чего ему либо выдают требуемое, либо отправляют восвояси. Все быстро и четко.

– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!

– Есть…

Офицер ставит галочку на одном из листов, затем шумно выкладывает на стол блок запаянных в пластик пустых магазинов. Четыре штуки должно быть у каждого солдата, из них как минимум два – заполненных, и каждый день нужно из одного патроны вынуть, а в другой вставить. Это нужно для тренировки, и для того чтобы не изнашивалась сильно пружина магазина. Но если предстоит боевая операция – то одного БК, конечно же, мало.

– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!

– Есть…

Галочка – и на стол увесисто плюхаются один за другим две больших, тоже запаянных в пластик коробки. В каждой из них – по пятьсот сорок патронов в коробочках по тридцать в каждой, то есть на один двухрядный магазин или полмагазина в четыре ряда. Одну из них следует вскрыть, забить остающиеся пока пустыми честь магазинов, оставшееся разместить на разгрузочном жилете на лицевой его части – это боеприпасы "на первое время". Вторую коробку, не нарушая целостность упаковки, следует засунуть в боевой ранец, располагающиеся на спине солдата – это запас, на случай если боевые действия затянутся, а ты каким-то образом умудришься в них выжить. Обычно дают по одной коробке, и выдача второй – ясный сигнал готовиться к худшему.

– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!

– Проходим…

Здесь – выдают патроны для пулеметчиков и снайперов. Все это видят – но все равно здесь надо пройти.

– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!

– Есть…

На стол одна да другой увесисто плюхаются две коробки, тоже в пластик запаянные. В каждой – шесть выстрелов к подствольному гранатомету. Поскольку десант нуждается в повышенной огневой мощи, десантники часто работают без прикрытия броней и авиацией и подствольники есть у каждого стрелка.

– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!

Вместо положенного есть, пожилой штабс-капитан молча выкладывает перед ним на стол мину МОН-50 и четыре гранаты. Гранаты – на случай, если все будет совсем хреново, это оружие ближнего боя.