— Я просто хочу понять, — упрямо сказал я. — Это нечестно. Если она не хочет со мной общаться, пусть объяснит, почему.

Айрин вздохнула.

— Если я скажу, отстанешь?

— Не обещаю, — буркнул я.

— Мэй ждет ребенка, ясно тебе? — И не дожидаясь ответа, пошла прочь, оставив меня в полном смятении.

В первые секунды ее слова показались мне совершенно нелепыми и ничего не объясняющими — какая тут может быть связь? Я даже не подумал, что ребенок — мой, и лишь полминуты спустя осознал, в какой ситуации оказался.

Кипя от ярости и обиды, всю ночь я не сомкнул глаз, а на следующий день, последовав примеру Айрин, улучил момент, когда Мэй была одна, и догнал ее на аллее неподалеку от общежития.

— Я все знаю! — воскликнул я. — Как ты могла так поступить! Почему ничего не сказала? Почему я узнаю об этом от других людей?

Мэй молча шла дальше, словно меня и не было.

— Ты должна была мне сказать! — не отставал я.

— Считай, сказала, — бросила Мэй.

— Я на тебя в суд подам! — окончательно разозлился я. — Я отец и имею право!

Мэй, наконец, остановилась и посмотрела на меня с откровенной враждебностью.

— Чего ты хочешь?

— Хочу знать, почему ты перестала со мной встречаться.

— Потому что, Линг, ты мне больше не нужен. Все, что от тебя требовалось, у меня теперь есть. — Она легко похлопала себя по животу.

— Но… — я был сражен. — Но зачем тогда были все наши встречи, уроки, разговоры, если мы могли просто переспать?

— Для начала, я должна была убедиться, что ты соответствуешь моим критериям. Ты подошел, и когда я забеременела… — она развела руки в стороны. — Ты, Линг, неплохой человек, но мне скоро будет о ком заботиться, и брать на себя ответственность за еще одного ребенка, — она указала на меня, — я не хочу.

— Ты повела себя по–свински! — рявкнул я. — Мало того, что ты меня использовала, так теперь считаешь каким-то мелким недорослем? Думаешь, ты одна такая взрослая и крутая, потому что успела повоевать? Я тоже воевал! Я дрался в боях! Я кучу народу убил и сидел в тюрьме! И я имею точно такое же право воспитывать своего ребенка, как и ты! Даже не надейся, что я отступлю!

Враждебность из взгляда Мэй исчезла. Теперь она смотрела на меня с любопытством. За те полгода, что мы были вместе, нам почти не доводилось говорить о личном и выяснять прошлое друг друга. Я лишь рассказал, что родился и вырос в Британии, воспитывался в интернате и учился в Хогвартсе, а Мэй — что родом из Америки, из большой китайской семьи, половина которой жила в США, а половина — в Китае. Я считал, что у нас еще будет время на глубокие разговоры, но, как выяснилось, Мэй не собиралась заходить так далеко.

— Ладно, Линг, — произнесла она. — Честно говоря, я от тебя такого не ожидала. Думала, тебе будет все равно.

— Ты меня плохо знаешь.

Мэй не ответила, и на этом наш разговор закончился, однако с тех пор мы возобновили отношения, начав долгий и непростой путь истинного сближения. Она знала меня, как никто другой, и это письмо меня не удивило, тем более что Тао наверняка успела с ней поговорить. Немного подумав, я написал: "Приеду в пятницу, если позволят обстоятельства, или в выходные".

Вечером мы с Поттером встретились в начале переулка, ведущего к его дому, который я мысленно продолжал называть домом Блэка.

— Думаю, нам лучше поговорить внутри, — предложил Гарри. Я согласился: не стоило обсуждать что-то серьезное на улице, да еще и в квартале колдунов.

— Ну так что, — весело сказал Поттер, пока мы шли к дому, — нас правда ожидают казни египетские?

— Надеюсь, нет. Мне обещали прислать четыре бригады, двадцать человек. Территория, конечно, большая, но чары кентавров ее хорошо укрывают.

— Не понимаю, почему столько лет до этого никому не было дела? Там ведь школа под боком! — с досадой воскликнул Поттер. — Знаешь, мне иногда кажется, что половина Министерства так и осталась во временах Фаджа, а где-нибудь в темных коридорах дальних отделов обитает призрак Амбридж…

Он коснулся палочкой двери, и мы вошли в прихожую. Коридор освещало всего две лампы, отчего погруженный в сумрак дом еще больше напомнил мне то, как здесь было прежде.

— А куда вы дели портрет? — спросил я, раздеваясь. — Помнится, он не снимался…

— Никуда мы его не дели, он на месте, — проворчал Поттер. — Замурован. — И указал на стену, где некогда висело изображение матери Блэка. — Когда я начал ремонт, это было первое, что мы сделали.

Я смотрел на него с искренним изумлением. Такое решение казалось совсем не в стиле Поттера, и, видя мою реакцию, он невесело кивнул.

— Знаю, что ты думаешь, но выбора не было — либо так, либо оставить всё как есть. Стены здесь не ломаются, и вообще… — Он махнул рукой. — Я потом несколько месяцев боялся ходить по коридору, всё ждал, что она оттуда завопит.

Когда мы поднимались по лестнице, навстречу нам вышла Джинни. По выражению ее лица я понял, что меня здесь не ждали и не слишком рады таким гостям.

— Ужинать? — полувопросительно сказала Джинни.

— Спустимся минут через двадцать, — ответил Поттер.

— Спасибо, я ненадолго, так что не буду вас напрягать, — отказался я.