Из-под ног шарахнулся Чу, злобно зашипев на меня в коридоре. Мэй и дочери разговаривали за столом, а на диване с аквариумом в руках расположился Кан. Он был настолько поглощен рыбкой, что не заметил моего возвращения. Я поманил Мэй, и когда мы вышли на кухню, замкнул ее периметр Стеной тишины.

Рассказывая о произошедшем в комнате, я ожидал, что она кивнет и скажет: "Да, знаю, просто я пока не хотела тебе говорить…", но оказалось, что Мэй еще не сталкивалась с тем, как наш сын создает волновых фантомов. Способности, которой знамениты африканские колдуны, трудно было ожидать от ребенка, тем более от того, кто никогда не был в Африке.

— А если такое случается спонтанно? — с сомнением проговорила Мэй. — Может, это врожденная способность?

— Она часто встречается среди родственников и в этом смысле может считаться наследственной, но здесь, конечно, не тот случай, — ответил я. — К тому же, технике их создания все равно надо учиться, она не разовьется вдруг, сама по себе.

Мэй молчала.

— Я знаю, как пускать волновых фантомов, и знаю, как отличать их от живых людей, поскольку фантомы мастеров осязаемы и даже могут разговаривать, — продолжил я. — Правда, сам этому так и не научился.

— Что ты хочешь сказать?

— У меня есть только одна версия, каким образом Кан мог выучить эту технику. Он узнал ее от меня, так, что я даже не заметил. Бог знает, что еще он из меня выудил…

— Я всегда верила, что он будет великим колдуном, — тихо сказала Мэй, и на этот раз в ее голосе прозвучали не сомнения, а гордость.

— Если сможет себя контролировать, — добавил я, подумав, что, вполне возможно, великим притворщиком он уже стал. Мэй подняла глаза:

— Ты будешь делать, что задумал?

— Завтра же, — решительно сказал я. — Волдеморт был легилиментом, каких поискать. И даже если о Метке Кан узнал от меня, к Риддлу все равно есть пара вопросов.

— Что ж, тогда мой подарок не пропадет, — вполголоса заметила Мэй.

Наутро после Нового года я вернулся в Лондон, рисовать портрет Тома Риддла.

Глава 6

В Лондоне продолжалась новогодняя ночь. Я лег спать, стараясь ни о чем не думать, но заснуть сразу не удалось: на улице веселились шумные компании, комнату то и дело озаряли разноцветные огни, а я невольно вспоминал все, что произошло сегодня. Как узнать, прав я или нет? Как понять, притворяется ли Кан, и если да, то почему? Свою семью я считал вполне нормальной, а по колдовским меркам — даже чересчур нормальной, и, как мне казалось, у ребенка не должно было возникнуть причин так себя вести… Эти мысли вселяли тревогу, но постепенно я заснул, и когда из глубин сна без сновидений меня вырвал телефонный звонок, в первые секунды я даже не понял, который час — за окном по–прежнему было темно. Уверенный, что звонит Мэй, я вытащил из-под подушки трубку и первым делом спросил:

— Что случилось?

— С Новым годом, — сказал Поттер. Он был в дурацкой красной шапке с белой каймой и белым помпоном. — Вижу, я тебя разбудил?

Я посмотрел на часы в углу экрана.

— Правильно сделал. Я проспал. В это время мы должны были уже встретиться.

— Тогда даю тебе полчаса, — ответил Гарри. — Где будем… — он помедлил, — продолжать праздник?

— Для начала приходи сюда.

Временно распрощавшись с Поттером, я успел только привести себя в порядок и приготовить подарок Мэй — несколько больших листов бумаги и коробку с пастелью, углем и карандашами. Мэй угадала или просто поняла, что писать полноценный живописный портрет Риддла я не собирался, да и вряд ли бы смог после такого долгого перерыва.

Поттеру не терпелось — он явился через двадцать минут, и мы аппарировали на север. Я взял с собой Мадими, попросив ее присутствовать при нашем разговоре и позже, если у меня все получится, высказать свое мнение.

— Значит, вот где твое логово, — проговорил Поттер, рассматривая дом в белых лучах парящих шаров и вглядываясь с вершины холма в темноту. — На мой вкус, холодновато.

— А по–моему, в самый раз, — ответил я. — Здесь нас словно нет.

— Это верно, — пробормотал Поттер и следом за мной вошел в дом.

Я выпустил Мадими на кухонный стол, зажег в комнате камин, чтобы согреть промерзший дом, и, скинув куртку, начал готовиться, прикрепив к входной двери лист плотной бумаги, закрывший ее почти наполовину. Тем временем Мадими заинтересовалась сфинксом. Я не слишком поверил Тао, что каменный сувенир лишен магии, однако сам ничего опасного в нем не обнаружил, а теперь мои сомнения подтвердила змея, равнодушная к вещам, лишенным магической ауры. Поттер молча сидел у меня за спиной, не снимая верхнюю одежду, а когда я раскрыл коробку с углем и пастелью, спросил:

— Ты уже решил, как его рисовать?

— Решил. Нарисую то, что увидел в нашу первую встречу.

Поттер ничего не сказал. Я взял угольную палочку и, стараясь не думать, провел первую черту.