Лорд смотрел вопросительно и, пожалуй, тревожно. Опека Мульциберов… Северус моргнул, но отвести взгляд не получилось, Лорд словно держал его. Воспоминания о прошлом лете заскакали в голове ярко, будто вчера это было: дождь по стеклу, темноватая библиотека, семейный гобелен Элладоры, иголка снует туда–сюда под заклинанием, выводит тонкую линию от Эйлин, 1939–1976, потом вышивает его имя, Северус Принц–полукровка, 1960, никакого Тобиаса, эта скотина ему не отец, он загубил маму, он оставил Северуса без защиты и дома…

Он почувствовал прикосновение холодной руки даже сквозь мантию: Лорд погладил его вздрагивающую спину и проговорил:

— Волшебники не должны умирать, мой мальчик.

Северус вытер лицо, уставился в камин, смаргивая мокрую муть.

— Ее можно было бы спасти, – упрямо проговорил он.

— Даже не в этом дело, – вздохнул Лорд. – Волшебники не должны умирать совсем. Смерть – удел безмозглых тварей и магглов. Иначе все бессмысленно. Богатство, власть, знания – какой в них прок, если в конце все равно умираешь? Магия нужна, чтобы преодолеть смерть.

Северус слушал, затаив дыхание. Лорд говорил просто и совсем неторжественно, и что-то подсказывало, что он не говорил об этом с другими.

— Что ты знаешь о бессмертии, Северус?

То, что рассказывала мама. Вслух Северус проговорил:

— Душа бессмертна.

— Бессмертна, – кивнул Лорд. – А вот тело смертно, слабо, уязвимо и легко с ней расстается. И все сразу становится бессмысленно. Но тело еще и восстановимо, Северус.

Правда? Наверное. Если есть костерост и кроветвор, почему нет, подобрать ингредиенты, особенно если есть что-то из исходников, кровь, плоть, кость…

— Бессмертие – чисто технический вопрос, мой мальчик. Не дать душе уйти. И обрастить ее новым телом. Это просто, как все гениальное.

Неприятное хрустящее слово из предисловия к «Самой злой магии» – хоркрукс. В обгоревшей книге из мульциберовской библиотеки говорилось побольше. Северус разбирал ее со словарем, нещадно путаясь во временах и склонениях, почему их учат дурацкому маггловедению и не учат латыни? Слова разбегались и путались, но суть улавливалась: хоркрукс – якорь, хокрукс не отпускает душу.

Северус обхватил себя руками за плечи – озяб вдруг, несмотря на камин и лето. Боялся взглянуть в лицо, смотрел на переплетенные пальцы, ослепительно–белые на фоне черной мантии, черный камень в перстне на левой руке вспыхивал, подмигивал, будто глаз.

— Это… сложно?

— С каких пор ты стал бояться сложных задач, Северус?

— Это заклинание? Зелье?

Лорд зашуршал–засмеялся:

— Заклинания, зелья – это все подпорки, мальчик. Главное – намерение и желание. Детали потом. Ох, как далеко завел нас мой невинный вопрос о том, где ты планируешь провести лето. Так ты вернешься домой?

— У меня нет дома, – проговорил Северус, сцепив зубы. Вышло невежливо, и он успел испугаться.

— Неразумно, Северус. Дом, в котором жила твоя мать: там ее книги, зелья, инструменты, каминную сеть протянули – знаешь, сколько с этим возни в министерстве? Защита опять же, она наверняка ставила.

Ставила, понял Северус. В их доме ни разу стекла не разбили и ни одной тряпки со двора не утянули, даже самой поганой. Не говоря о чем-то более серьезном.

— И что – все это подарить магглу, который даже не в состоянии оценить защиту от пожара, угара, покражи и погрома? Роскошный подарок, Северус, но неразумный. И не забывай о завещании, там есть твоя доля.

— Я не хочу жить с этим человеком, – признался Северус.

— Ты совершеннолетний маг, можешь колдовать, – напомнил Лорд. – Ах да, статут. Ограничения на жизнь с магглами… Согласие и неразглашение… Все-таки это ужасно несправедливо, мальчик мой, правда? Что она умерла, а он жив.

Лорд поднялся, подошел к полке, принялся небрежно перебирать потертые корешки.

— К слову, – добавил он, не оборачиваясь, – необходимой частью обряда является убийство. Любое – яд, проклятие. А ты пока поживешь у моего друга. Не хмурься, я понимаю, жизнь по чужим углам тебя порядком утомила, но это совсем другое дело. Это – что-то вроде школьного обмена. Он работает в Дурмштранге, так что заодно поучишь языки и немного выйдешь за рамки хогвартской программы.

Лорд вытянул с полки тонкую рукопись, свернул трубочкой и сунул в карман.

— Пойдем, я вас познакомлю.

Седьмая заповедь драконолога. Если дракон смирный и не сдох, жди беды!

…чуть что, орала, что к своим уйдет, что ее там за милую душу примут, а я, мол, нищеброд. Неряха она была и распустеха, чтоб ты знал, я у Рэйчел за двадцать лет первый раз пожрал хоть нормально…

(из никогда не написанного)

Чего не было в бутылке… Август 1977 года