— Да! — с гордостью сказал Мэнсинг. — Но я хочу не только гордиться тобой, но и чтобы ты мной гордилась! Я не хочу, чтобы ты думала, будто я ни на что не пригоден, а могу только болтать по рации! Я тоже хочу совершить что-то героическое!

"Эти влюбленные мужчины такие глупые", — в очередной раз подумала Вирта. Она хотела сказать, что никогда не считала, будто Мэнсинг ни на что не пригоден, но решила, что это лишнее. Она просто взяла и молча поцеловала обалдевшего от счастья Равеля Мэнсинга. Вирта понимала, что этим она осложняет ситуацию, но полагала, что один-единственный поцелуй ничего не значит. В крайнем случае, она всегда успеет поговорить с Равелем начистоту и прямо ему отказать…

Вирта не знала, что такой возможности ей не представится. Профессор Дан Мергайдинг, стараясь узнать как можно больше о природе атомного взрыва, слишком поторопился. Термоядерная бомба, уничтожившая Флонтану, только называлась "чистой". На самом деле, взрыв оставил после себя массу короткоживущих, но крайне активных изотопов, и, оказавшись в эпицентре спустя всего четыре часа после атаки, Дан Мергайдинг и Равель Мэнсинг успеют получить смертельную дозу радиации.

Но все это выяснится много позже. А пока вдохновленный Равель Мэнсинг спешил навстречу своему подвигу…

Маршал Моностиу всегда любил утро. Сейчас он его ненавидел. Каждое пробуждение после короткого сна, в который он проваливался как в черную яму, возвращало его в тяжелый повседневный кошмар.

И почему он не остался вместе со всеми на изрытом снарядами поле перед Тороканскими Воротами? Или может быть, он и в самом деле погиб тогда, а все, что окружает его сегодня, — это на самом деле его маленький персональный ад?

Его спальня находится в самом глухом углу верхнего этажа, но даже здесь смутно слышится гул голосов сотен людей, переполняющих здание штаба обороны города. Они привычно ищут здесь защиту и помощь, но весь ужас в том, что он, маршал Моностиу, старший воинский начальник и, по сути, диктатор Лешека, больше не в состоянии дать им ни того, ни другого.

Иногда люди снаружи представляются ему чем-то вроде исполинского сверхорганизма, страдающего от болезней, голода и холода, непрерывно раздираемого на части метастазами насилия и зажатого как в тесной клетке на этом крохотном клочке земли на краю моря. Умирающего и никак не могущего умереть.

Пусть уж лучше пришельцы поскорее сбросят на город какую-нибудь супербомбу, чтобы покончить со всеми и сразу, как они покончили вчера с северным портом Антейро. Или они подготовили для них другую участь, пострашнее? Третий день западное побережье Приморья от полуострова Тороко от мыса Беллун, упирающегося своей оконечностью в черту нулевого меридиана, горит под ударами пришельцев, но Лешек смерть с неба почему-то обходит стороной. За двое суток – всего лишь одна бомбежка лагерей беженцев на северной окраине. Вместо милосердного небытия две тысячи новых раненых, которых негде разместить и нечем лечить.

А может, пришельцы просто экономят боеприпасы и ждут, пока все они вымрут сами? Им не придется долго ждать. Элеваторы в порту вычерпаны почти до дна, склады госрезерва пусты, армейские запасы все еще спасают их, но и там интенданты доскребывают по последним сусекам. Вчера ему доложили, что продуктов в городе осталось на две недели. Армия сохраняет повиновение, и это пока позволяет предотвращать массовые беспорядки и голодные бунты, но он чувствует, что и она держится почти на грани. Каким-то чудом удается пока избегать и эпидемий, хотя чистой воды из скважин хватает еле-еле только на питье, все запасы лекарств и антисептиков исчерпаны, а энергии единственной оставшейся у них крохотной гидроэлектростанции хватает только на хлебозавод, родильный дом и – на два-три часа в сутки – городскую больницу и узел правительственной связи.

Без помощи извне они обречены, но помощи ждать неоткуда. Правительство в изгнании уже откровенно списало всех, кто остался на родине, и занимается только делами беженцев на Западном континенте. Гордана и Валез сочувствуют, но издалека, а их суда после окончания срока действия безопасных зон перестали приходить в гранидские порты. Единственная хорошая новость: вышедший вчера в море пароход "Старый боец" дочапал таки ночью до Валеза. На судоремонтном заводе готовится к плаванию еще одно суденышко, но им удастся вывезти, максимум, полторы тысячи человек из пяти миллионов…

— Господин маршал!

В комнату без стука врывается адъютант с листком бумаги в руке.

— Вам депеша! Пришельцы связались с нами на правительственной частоте!

— Пришельцы? — слегка приподнимает бровь маршал.

— Так точно, господин маршал! Пришельцы. Радиограмма подписана фельдмаршалом Скроэгом, командующим группировкой Имперского Космофлота.

Когда все вокруг выглядит кошмарным сном, еще одна невероятная вещь не вызывает особого удивления. Во сне и в аду может быть все.

— И на каком языке они говорили?

— На баргандском, господин маршал! Вот текст перевода.

Маршал машинально берет в руки листок. Четкие машинописные буквы пляшут перед глазами.

"Главному лицу в городе Лешек.