Монах сосредоточился. На глазах публики он мягко поднялся в воздух, двигаясь плавно и непринуждённо; затем, опустившись наземь, вихрем промчался вокруг лагеря — так, что остальные увидели лишь расплывчатое туманное пятно. Потом, неожиданно остановившись возле шантирца (отчего того едва не сдуло порывом ветра), поднял с земли камень и лёгким сжатием пальцев обратил его в порошок.

— Всё в порядке, — доложил он. — Со мной всё, как и прежде.

— Раньше ты никогда не летал, — с восхищением отозвалась девушка.

— Сил много тратит, — пояснил монах. — Лучше уж вот так…

И, схватив онглир в руку, принялся взбираться по отвесной поверхности скалы, стоявшей поблизости. Постоял на вершине и тем же манером спустился.

— Здорово, — поаплодировал Бревин. — Сунь, у тебя в роду, часом, обезьян не было? Люди так не могут, мне думается.

— А что? — спросил монах, придавая лицу самодовольное выражение.

Бревин только рукой махнул.

Монах походил взад и вперёд и ожесточённо почесал спину. Лагерь их находился возле того самого холмика. Яблоня успела уже завязать крохотные плоды и те постепенно созревали — опять же, чересчур быстро для обычного дерева.

— Почему мне всё время кажется, что кто-то стоит за спиной? — спросил пространство Унэн. Но ни у кого другого таких ощущений не было.

* * *

Коллаис ничего не помнила с тех пор, как Бревин взял в руки княжеский знак, служивший единственным доказательством того, что его обладатель действительно был князем.

Потом неожиданно она ощутила себя стоящей обнажённой в просторной клетке, где устланная соломой земля больно колола босые ноги. В клетке пахло так, словно рядом с ней находилось какое-то крупное животное. Хищное животное. Прежние страхи ожили и девушка подумала, что князь-таки нашёл способ избавиться от них. С воображением.

Однако за прутьями находились другие клетки и в них действительно сидели хищники. С некоторым недоумением бросавшие взгляды в её сторону.

А затем послышалось насвистывание и смотритель этого зверинца появился, деловито занимаясь кормёжкой и уборкой клеток. Когда он увидел человеческие руки, обхватившие прутья и пару серых глаз, что смотрела на него в замешательстве, ноги отказались служить юноше и он уселся прямо в корзину, в которой нёс куски мяса.

— И долго ты намерен так глазеть? — послышался вопрос с той стороны решётки.

Несколько минут спустя появился Бревин. Никогда прежде Коллаис не помнила, чтобы брат так обрадовался, увидев её.

Владельцы зоосада долго смотрели им вслед.

— И ведь никто всё равно не поверил бы! — воскликнул Рильге. — Даже если бы мы не пообещали молчать.

— Но мы пообещали, — старик усмехнулся. — Ну ладно, всё хорошо, что хорошо кончается.

* * *

Остаток истории о том, что произошло после, Коллаис выслушала от Унэна и, откровенно говоря, поверила немногому. Хотя, если бы рассказывал её брат… Ользан же продолжал спать — дыхание его едва ощущалось, но ничего необратимо страшного они не находили. Так дни и тянулись — Бревин успел при помощи жезла посетить крупнейшие города Шантира и убедиться, что далеко не все были твёрдо убеждены в кончине его и его сестры.

Равно как лишь немногие из наместников одобряли союз с Лереем, который прежде всего отнял у них львиную долю сокровищниц и лучшие войска. Так что, по крайней мере на первое время, смуты, по-видимому, удастся избегнуть. Слухи — о возможностях которых у Бревина не было никаких заблуждений — успели широко распространиться с той бесконечно долгой ночи. Упоминался в них и незадачливый барон, с позором бежавший домой и так и не успевший всласть пограбить опустевший замок. Говорили также о могущественном маге, который разрушил пол-Шантра, сражаясь с имперскими войсками. Интересно, что думали об этом жители самого Шантра?

Единственной серьёзной угрозой оставалась регулярная армия Лерея. По прямой от Агглона, ближайшего к Шантру города империи, было восемь дней пути. В том, что вторжение неминуемо, шантирец не сомневался. Шантир был лакомым кусочком — от последних катаклизмов ни рудники, ни важнейшие фактории не пострадали, а жители горных селений могли вообще ничего не заметить. Только что дань, которую они должны будут заплатить два месяца спустя, неожиданно окажется намного меньшей.

При условии, конечно, что новым князем будет он, Бревин.

* * *

— Где я? — прохрипел Ользан, внезапно выплыв из медленно текущего сладкого потока. Память милосердно затемнила то, что вызывало боль и страдания, и от предыдущих дней в голове в него оставалось немного. Глаза с трудом удавалось держать открытыми и кроме разноцветных пятен, что были крышей шатра, ничего разглядеть не удавалось. Юноша попытался приподняться на локтях и не смог.

— Со мной, — послышался рядом знакомый голос.

Из тумана выплыло лицо Коллаис и Ользан слабо улыбнулся и протянул к ней руку. Вернее, показалось, что протянул — на самом деле только пошевелил кончиками пальцев.

Руки осторожно усадили его, подложив под спину что-то мягкое.