Итог — восемь трупов: в машинах, на асфальте и один — на газоне. Из восьмерых пятеро — «лица кавказской национальности», как сейчас принято выражаться в официальных протоколах. Четыре изрешеченные иномарки: «хонда-цивик», трехсотый «мерс», восемьсот шестидесятый «вольво» и джип «гранд-чероки». Тут же и мотоцикл валялся — замызганная и слегка покалеченная «Ява-350».

Эксперты собрали восемьдесят восемь гильз странного, не нашего калибра — 11,43 мм. Больше половины из них — в салоне «хонды».

Проводник служебной собаки, изображая деловитость, пытался дать занюхать упитанному ротвейлеру какой-нибудь след. Пес флегматично таскал его за собой на поводке, но работать не хотел, остро реагируя на кровь, свежие трупы и резкий пороховой запах. Да и какие следы искать на асфальте, где сотни людей топчутся день и ночь? А в салоне «хонды» едко-горький запах пороха вообще забивал все остальные. Проводник посуетился для виду, побегал за собакой туда-сюда и куда-то испарился.

Опера сразу начали активно искать и опрашивать свидетелей-очевидцев. Но никто из опрашиваемых толком ничего показать не мог или не хотел. Тем не менее, складывалась определенная картина — команду «братков», то есть пострадавших, хладнокровно расстреляли. Профессионально.

Очередная бандитская «разборка»? Может, и так, но со слов опрашиваемых получалось, что, вроде бы, стреляла какая-то женщина. «Что за женщина, как выглядела?» — схожих описаний не было. А может, и не женщина.

Парик?.. Вполне может быть. Когда на Пражской расстреляли бандита Кумарина — некоторые свидетели тоже показывали, что стреляла женщина. А иные утверждали, что видели мужика с пулеметом или с автоматом.

Вообще-то, судя по большому количеству собранных на месте происшествия стреляных гильз калибра 11,43 мм, что соответствует знаменитому американскому сорок пятому калибру, свидетелям-очевидцам, находившимся более-менее поблизости от побоища, трудновато было сконцентрировать внимание на деталях.

К счастью, не пострадал никто из случайных прохожих, даже рикошетом никого не задело. Мотоциклист случайным не был — у него за поясом нашли ТТ китайского производства и запасную обойму в кармане кожаной куртки.

Трупы молодых, характерного бандитского вида мужчин даже для привычных ко всему сотрудников милиции представляли зрелище неприглядное и страшноватое. Стрелявший, или стрелявшая, патронов не жалели, а принимая во внимание калибр оружия… В общем, у некоторых от бритых голов мало что осталось, у иных — внутренности наружу. Везде кровавые ошметки, лужи крови… Хуже всех выглядел водитель трехсотого «мерса» — его буквально разнесло по салону в клочья.

Характерно, что не только на мотоциклисте, но и еще на трех трупах были обнаружены «стволы», но никто из потерпевших ими почему-то воспользовался не успел… Тоже загадка.

Ко всему прочему, прибывший эксперт по характеру повреждений трупов, установил, что стреляли какими-то необычными пулями, типа разрывных. При попадании одной такой пули в тело шансов на выживание практически нет.

Автоматные очереди, стрельба разрывными пулями сорок пятого калибра среди бела дня, уже никого не удивляли в городе Санкт-Петербурге конца двадцатого века.

Глава третья

Заключительное совещание «по теме» проходило в загородной резиденции одного из участников проекта — президента частного банка средней руки, в молодости своей комсомольской самозабвенно трудившегося в горкоме ВЛКСМ. Встреча была сугубо конфиденциальной, поэтому никого из посторонних, даже обслуги, в комнате не было.

За большим овальным столом красного дерева, уставленным дюжиной бутылок с прохладительными напитками, собрались пять человек — все заинтересованные в реализации проекта люди. Два преуспевающих бизнесмена, хозяин-банкир, не очень крупный чиновник президентской администрации, и Василий Иванович Бонч — исполнительный директор охранной конторы с громким названием «Броня».

По сути, все они были из «бывших», сумевшие тем или иным способом за счет государственной казны сколотить свои немалые, даже по западным стандартам, состояния. И само-собой разумеется, что эти состояния им хотелось приумножать и приумножать. А морально-этической, нравственной стороны механизма приумножения своих капиталов для этих людей не существовало в принципе.

Председательствовал Бонч. Высокого роста, тучный с красным от жары лицом мужчина шестидесяти с небольшим лет. Он выглядел солидно, но… Как бы это получше сказать — простовато, что ли? Да, простовато и неброско. Хорошее рабоче-крестьянское лицо с открытым взглядом, нос — картошкой. Легкий серый костюм в полоску, оливкового цвета рубашка… И уж разумеется никаких «цепей» на шее и «гаек» на пальцах у него не отмечалось. На мощном запястье левой руки — непрезентабельные с виду часы на простеньком кожаном ремешке. Разумеется — часики швейцарские, но не «Картье» с брюликами и не золотой «Ролекс». Простенькие с виду, в корпусе из нержавейки.