Но он сам держал в руках коробочку с мелкими невзрачными кристаллами, похожими на обычный кварц. Однако это были не зерна кварца, это были настоящие неограненные алмазы. И еще он знал, что никого из присутствующих на совещании в загородной резиденции — кроме него, разумеется — к этим алмазам и близко не подпустят. Не тот уровень. Концессионеры были людьми солидными, но солидными только для Питера. Финансовый вес у каждого из них был явно недостаточен, не соответствовал масштабу дела. Все они разумеется были в «системе», — но не слишком близко к центральной кормушке.

Валентину Федоровичу было чуточку жалко их, но он играл за команду более высокой лиги. А эти четверо далековато залезли. Залезли без разрешения, не согласовав своих действий с вышестоящими, и судьба их была решена. Вначале, до того как они перешли некую невидимую грань, их можно было просто одернуть, поставить на место, но не успели — товарищи оказались слишком резвыми. Теперь — поздно…

Ничего не поделаешь — пересеклись интересы. Или, говоря нормальным языком, более мелкий хищник посягнул на принадлежащее более крупному.

К несчастью для остальных «господ концессионеров», советник президента не мог знать, что все затеянное «Васей-охранником», как он про себя называл исполнительного директора «Брони» — просто блеф, афера. Он-то как раз думал иначе.

Впрочем, и при любом другом раскладе ничего хорошего для присутствующих — кроме него, разумеется — из всей этой комбинации уже получиться не могло.

В семнадцать десять заключительное совещание «концессионеров» закончилось. Все было решено и согласовано: сроки, суммы, банки, каналы связи, легенды прикрытия. На посошок выпили, закусили, пожали друг другу руки и разъехались.

Бонча сопровождали трое качков-телохранителей.

* * *

В своей фирме Василий Иванович Бонч создал систему параллельных структур. Одни люди — структура — занимались охраной объектов, другие — частным сыском, третьи — бодигардингом, четвертые — установкой защитных систем и другими вполне законными и лицензированными мероприятиями. Но была еще структура — восьмой сектор, или «восьмерка», — в которой, творчески переработав информацию, получаемую из различных источников, занимались, мягко говоря, экспроприацией экспроприаторов. Рэкет, вымогательство, шантаж и мошенничество составляли достаточно весомые статьи дохода фирмы.

Самое забавное было в том, что эта «теневая» структура работала практически без нарушений Уголовного кодекса. Современное законодательство — дай Бог здоровья его творцам, народным избранникам! — представляло широкое поле деятельности для сотрудников «восьмерки». Всякое, конечно, случалось, но… Но благодаря обширным связям Бонча, очень сильным было юридическое прикрытие конторы. Поэтому при возникновении каких-нибудь недоразумений с милицией, или в иных «нештатных» ситуациях, к делу подключалась бригада толковых адвокатов, которые успешно гасили любую волну.

Операции, проводившиеся «восьмеркой», были и совсем простенькими, и многоходовыми, однако все они тщательно планировались и проводились безупречно. Естественно, этот вид деятельности не афишировался, не декларировался и налогообложению не подлежал.

На пенсию, вернее — в отставку, Василий Иванович вышел пять лет назад. По возрасту и по званию мог бы еще лет шесть-семь работать, но решил, что бесперспективно. Уходить надо вовремя. Как спортсмены уходят, и не на тренерскую работу, а в настоящие профи. Тем более, что в «комитете» к тому времени уже такое началось… Да и не было его, «комитета»-то. КГБ приказал долго жить. Как, впрочем, и многое другое…

Стартовый капитал у Василия Ивановича, слава Богу, кое-какой имелся — удалось накопить за сорок лет беспорочной службы в «органах». Да и друзья, вернее «товарищи по партии», помогли на первых порах. Дали беспроцентную ссуду. В общем, при открытии своего дела проблем у Бонча не возникло.

Свое детище — фирму «Броня» — он создал по образу и подобию того отдела, которым руководил последние девять лет до выхода в отставку. Правда, несколько расширив спектр деятельности, но сузив диапазон целей.

Цель теперь была одна-единственная, как прежний коммунизм, но в отличие от него вполне реальная и досягаемая — деньги, деньги и еще раз деньги. Чтобы не только дети, но и внуки, которых у Бонча было четверо, могли жить безбедно до конца дней своих. И желательно — не здесь, не в России.

* * *

В двадцать часов сорок семь минут двадцатидевятилетняя Надя Королева, валютный кассир отделения Сбербанка, того самого, что на Искровском, возвращалась домой с работы. По пути зашла в магазин, купила продуктов. Тяжелая сумка оттягивала плечо.

Жизнь у Нади складывалась не совсем удачно. Точнее — совсем неудачно…

Не повезло с родителями: нищие работяги — отец и мать, оба с «Красного треугольника», всю жизнь вкалывали на вредном производстве, а сейчас, доходяги, едва сводят концы с концами на свою убогую пенсию. Хорошо хоть участок в Синявино есть — за счет подсобного хозяйства в основном и вытягивают.