— Зря ты так, — сказала Бонни. — Он, конечно, никакой не святой, но человек хороший. Мелвин Локлир его зовут на самом деле.

Дракон внезапно крякнул по-утиному.

— Ты чего? — удивилась Бонни.

— Я Робин Локлир, — сказал дракон.

Бонни уставилась на него охуевшим взглядом, постояла так некоторое время, затем рассмеялась.

— Вот и хорошо, — сказала она. — Пойдем куда-нибудь, я тебя расколдую. К алтарю Фреи, например. А вообще, странно, что ты не умеешь менять облик по желанию. Мелвин тоже сначала не умел, но выучился очень быстро.

— Его ты научила? — спросил дракон.

— Нет, не смогла, — покачала головой ведьма. — Как-то сам допер. Слушай, Робин, а на кой хер ты Перси Тандерболта загрыз? Совсем одурел?

— Следи за языком, ведьма, — резко ответил дракон. — Ты беседуешь не с вонючим йоменом, а с виконтом, так что…

— Я беседую с глупым подростком, заключенным в тело большой вонючей курицы, — перебила его ведьма. — И если твои слова будут такими же вонючими, как ты сам, я не стану тебя расколдовывать. Будешь весь остаток жизни хвостом размахивать, как мудак.

Робин возмутился:

— Лучше я буду хвостом размахивать, чем терпеть такое обращение от…

— Невесты старшего брата, — подхватила Бонни.

— Ты что, охуела? — изумился Робин.

— Нет, это ты охуел от неожиданности, — спокойно ответила Бонни. — Но ты не бойся, это пройдет. Когда пораскинешь мозгами, быстро поймешь, что вам, оборотням, без ведьмы не обойтись. Мелвин это понял, когда на четырех лапах бегал и зубами щелкал.

— Погоди… — изумленно выдохнул Робин. — Тот ебанутый кобель огромного размера — тоже Мелвин? Я все это время сражался с собственным братом?

— С братом или нет — это еще проверить надо, — уточнила Бонни. — Ты уж не обессудь, но если я тебя не расколдую или расколдую не в того, тебе непросто будет оправдаться. Заодно и проверим, насколько ты неуязвимый.

— Ты лучше не пизди, время не теряй, а давай расколдовывай. Меня там Белла ждет…

Неожиданно Бонни протяжно свистнула, как свистят разбойники, призывая друг друга, но тише.

— А это уже совсем охуительно, — сказала она. — Даже не берусь предполагать, что начнется в замке, когда мы туда придем. Об этом потом сагу сложат.

— А что такое? — забеспокоился Робин. — Что с Беллой не так?

— Все не так, — ответила Бонни. — Бенедикт собрался сжечь ее на костре как вероотступницу и драконоебку, при этом все думают, что про драконобество — это поклеп, а истинная причина какая-то другая. Мелвин вначале упирался, но Бенедикт его убедил. Мелвин-то не знает, что ты его брат.

— Бля, пиздец, — сказал Робин. — Ее не пытают?

— Вроде нет, — сказала Бонни. — Час назад точно еще не пытали. Вроде даже не изнасиловали.

— Бля, пиздец, — повторил Робин. — Расколдуюсь — переебу пидарасов всех до единого, Христом-богом…

Бонни подпрыгнула и отвесила дракону символическую пощечину.

— Не клянись, — строго сказала она. — Тем более Христом-богом. Ты же от него вроде отрекся… или нет?

— Да, кстати, отрекся, — смущенно признался Робин. — Посвятил себя богине Фрее… Но это же как бы не по-настоящему? Это же можно как бы назад откатить? Христос-то он… того… всепрощающий… или нет?

Бонни посмотрела на Робина как на идиота, тот смутился еще сильнее.

— Не знаю, как насчет Христа, а про милосердие Фреи я раньше слышала, конечно, но оно довольно своеобразное, милосердие это, — строго сказала Бонни. — Я бы тебе не советовала менять небесную покровительницу. Поклялся верно служить — так служи и не выебывайся. Ты же дворянин!

После этих слов смущение Робина перешло в злость.

— Не тебе меня судить, ведьма, — прошипел он. — Будешь указывать мне, что делать — порву в клочки и скажу, что так и было.

Его угроза не произвела на Бонни заметного впечатления.

— Порвешь — не расколдую, — спокойно сказала она. — Будешь до конца жизни бегать в перьях и с хвостом, как мудак. Ты сам решай, что для тебя важнее — гордость твоя дурацкая или человеческий облик. Решил уже?

Робин долго молчал, затем выдавил из себя:

— Решил. Давай расколодывай.

— Нет, так не пойдет, — покачала головой Бонни. — Никаких «давай». Для начала встань на колени передо мной, преклони голову и униженно попроси мою светлость о колдовской милости.

— Какая на хуй светлость! — возмутился Робин. — Ты вообще не дворянка!

— А это никого не ебет, — сказала Бонни. — В колдовском смысле я светлость, и изволь обращаться ко мне должным образом. Иначе не расколдую.

— Ах ты сука ебаная! — закричал Робин в дикой ярости.

Он стал прыгать по поляне, выскоко подбрасывая ноги и срубая ветки огромными когтями. Бонни терпеливо ждала. Наконец, Робин утихомирился.

— Я не могу преклонить колени, — сказал он. — Они у меня не в ту сторону сгибаются.

— Не моя проблема, — отозвалась Бонни. — Как хочешь, так и преклоняй.

Робин еще немного повыебывался, затем преклонил колени, почтительно попросил прощения, и Бонни стала его расколдовывать.

5

— Гляди, милый, я тебе кое-что принесла — обратилась Бонни к Мелвину. — Такой сюрприз, такой сюрприз, ни за что не поверишь, что у меня в корзинке.