Уронив суму на землю, Хотей дает понять, что первый шаг ищущего — отпустить этот мир, сбросить весь груз, выбросить весь свой ум. Сума — единственная вещь, которой владел Хотей. У него не было ничего другого, чем бы он мог показать свой ответ, поэтому он просто уронил свою суму, указывая тем самым, что вначале ищущий должен от всего отказаться. А задача сиддхи, реализованного, состоит в том, чтобы снова поднять суму! Но сума перестает быть бременем, а раньше это было именно так. Ищущий отпускает мир; сиддха, просветленный, возвращается в мир. Он снова становится мирским человеком. Правда, теперь он живет в мире, но не мир в нем. Раньше и он жил в мире, и мир в нем тоже.

Махавира ушел в джунгли; целых двенадцать лет он хранил молчание, он отказался от языка, поскольку язык — это общество. Когда мы говорим, мы всегда говорим с кем-то другим. Даже когда, сидя в одиночестве, мы разговариваем сами с собой, другой все же присутствует в нашем воображении. Так что каждый, кто продолжает использовать язык, пребывает в обществе. Тишина — это прыжок из общества.

Если ты замолчишь, общество исчезнет, даже если ты при этом расположился в самом центре рыночной площади. Ведь общество есть язык. Вот почему у животных общество отсутствует; у них нет языка. У них нет ни государства, ни общества, ни полиции, ни священников, ничего. Потому что нет языка. У человека есть общество, потому что у него есть язык. Ученые говорят, что, если бы исчез язык, исчезло бы и общество. Подумай об этом! Если бы хоть на одни сутки язык исчез с лица земли, развалилась бы вся наша цивилизация, вся культура. Ничто бы не уцелело. Это было бы невозможно. Мы превратились бы в диких животных. Цивилизация и культура опираются на язык.

Так что Махавира отправился в джунгли, и первое, что он сделал, было молчание... ведь нельзя освободиться от общества, пока ты не отказался от языка. В джунгли уйти несложно, но общество, облеченное в форму языка, последует за тобой и туда. Даже когда человек один, он разговаривает сам с собой. Он разделяет себя надвое и разговаривает с собой. Он создает подобие общества, и начинается разговор.

Уединившись в джунглях, Махавира замолчал и хранил молчание целых двенадцать лет. Подобно тому как Хотей сбросил свою суму, Махавира сбросил общество, а постигнув высшую тишину, он вернулся в цивилизацию. Теперь, когда ему уже все было известно, страшиться общества было нечего. Его возвращение — не что иное, как сума Хотея, которую он вновь повесил себе на плечо, после чего отправился своей дорогой.

Ищущий должен оставить общество; сиддха возвращается в общество. Ученик должен освободить себя от бремени; сиддха несет это бремя. Если ученик продолжает сгибаться под тяжестью бремени, он никогда так и не станет сиддхой; а если сиддха боится нести бремя, тогда знай, что никакого просветления он так и не достиг. Для ученика такое бремя — ноша, которая его разрушает; для сиддхи эта ноша невесома, так что ему совсем несложно ее нести. Все святые возвращаются в общество. В один прекрасный день они уходят из него, а в другой — возвращаются. Это два шага на пути к состоянию сиддхи — отпустить бремя и вновь взвалить его на свои плечи.

Все эти вещи Хотей изображает простыми и едва заметными движениями. Но если тебе доведется встретить Хотея, ты его не узнаешь. Ты подумаешь, что он просто играет с игрушками. На самом деле это именно из-за тебя он занят этими детскими играми. Они его совершенно не занимают. Просто он хочет показать тебе, что ты так и остался ребенком и, кроме конфет, игрушек и петард, ты больше ничего не хочешь. Ты не заметишь разницы между тем, как просит милостыню он и как это делают все остальные. Но это будет твоя ошибка. Когда Хотей просит тебя подать ему монетку, он учит тебя отдавать.

Будда стал нищенствовать и создал явление, совершенно уникальное в своем роде. Такого не знала ни мировая история, ни индийская. Нигде больше к нищим не относятся с таким почтением, как в Индии после Будды. Всегда и везде попрошайничество осуждают. И ты не исключение! Встретив нищего, ты или обойдешь его стороной, или набросишься с упреками. Ты выдашь целый ворох разнообразнейших суждений: «От этих нищих проходу нет, они разрушают общество, подать нищему — значит поощрить попрошайничество...» Но все твои рассуждения не имеют ничего общего с правдой; все это ты говоришь только для самооправдания, чтобы ничего нищему не дать. На самом деле тебе нет никакого дела до того, что число нищих растет. Может, ты что-то и подашь, но лишь потому, что ты вынужден это сделать. Ты подаешь, чтобы отвязаться от нищего или показать окружающим, что ты подал.