Заведение оказалось намного более элегантным, чем «Булочка с маслом», — сплошь беленый дуб, стулья и столы из беленого дерева. В кафе подавали домашний суп с настоящими овощами и роскошные пирожные. Нормального кофе в нем не водилось, только латте, капучино и макиато. Никаких строителей или девчонок из парикмахерской. Я сидела, потягивая чай и думая о Леди Одуванчик. Достанет ли ей духу сидеть здесь все утро и читать газету?

— Луиза, простите, что опоздала. — Камилла Трейнор ворвалась в кафе с сумкой под мышкой. Одета она была в серую шелковую блузку и темно-синие брюки.

Я подавила желание встать. При каждом нашем разговоре мне казалось, что я вновь прохожу собеседование.

— Меня задержали в суде.

— Простите. В смысле, что оторвала вас от работы. Просто я… Мне показалось, что это не терпит отлагательства.

Миссис Трейнор подняла руку и одними губами что-то приказала официантке. Затем она села напротив меня. Под ее взглядом я словно стала прозрачной.

— К Уиллу приходил юрист, — выпалила я. — Я выяснила, что он специалист по завещаниям и наследственным делам. — Я так и не придумала, как начать разговор издалека.

Миссис Трейнор отшатнулась, как будто я ударила ее в лицо. Слишком поздно я поняла, что она, наверное, надеялась услышать хорошие новости.

— Юрист? Вы уверены?

— Я нашла его в Интернете. У него офис на Риджент-стрит. В Лондоне, — зачем-то добавила я. — Его зовут Майкл Лоулер.

— Это Уилл вам сказал? — Она часто моргала, как будто пытаясь понять.

— Нет. По-моему, он не хотел, чтобы я знала. Я… я выяснила имя посетителя и поискала его в Интернете.

Принесли капучино. Официантка поставила чашку на стол, но миссис Трейнор словно не заметила.

— Что-нибудь еще? — спросила девушка.

— Нет, спасибо.

— Блюдо дня — морковный торт. Мы сами готовим его. С чудесным сливочным кремом…

— Нет, — отрезала миссис Трейнор. — Спасибо.

Девушка немного постояла рядом с нами, чтобы дать понять, что она обиделась, и удалилась, демонстративно размахивая блокнотом.

— Простите, — сказала я. — Вы говорили, чтобы я сообщала обо всем важном. Я полночи не спала, решая, нужно ли вообще говорить.

Лицо Камиллы Трейнор почти лишилось красок.

Я знала, чт оона чувствует.

— Как он? Вы… вы придумали что-нибудь новое? Вылазки?

— Он не хочет. — Я рассказала ей о Париже и списке.

Я говорила и видела, что миссис Трейнор мысленно забегает вперед, подсчитывает, оценивает.

— Куда угодно, — наконец сказала она. — Я заплачу. Любое путешествие. Я заплачу за вас. За Натана. Лишь бы… лишь бы вы смогли его уговорить. — (Я кивнула.) — Если вы сможете придумать что-то еще… просто чтобы выиграть время. Разумеется, я оплачу вашу работу сверх шести месяцев.

— Это… это неважно.

Мы молча допили кофе, погрузившись в раздумья. Тайком наблюдая за миссис Трейнор, я заметила, что ее безукоризненную прическу подернула седина, а под глазами залегли темные круги, как и у меня. И мне не стало ни капельки легче, оттого что я ей рассказала, оттого что переложила на ее плечи свою лихорадочную тревогу. Но разве у меня был выбор? Ставки росли с каждым днем. Часы пробили два, и она стряхнула оцепенение.

— К сожалению, мне пора на работу. Пожалуйста, сообщайте мне обо всем, что вы… что вы сможете придумать, Луиза. И лучше нам вести эти разговоры подальше от флигеля.

Я встала.

— Да, — вспомнила я, — вам понадобится мой новый номер. Я только что переехала.

Миссис Трейнор полезла в сумочку за ручкой.

— Я переехала к Патрику… моему парню, — добавила я.

Не знаю, почему эта новость так ее удивила.

— Не знала, что у вас есть парень. — Она изумленно протянула мне ручку.

— Не знала, что вас это интересует.

— Уилл упомянул на днях, что вы… — Она встала, опираясь рукой о стол. — Он думал, вы можете переехать во флигель. На выходные.

Я нацарапала домашний номер Патрика.

— Ну, я подумала, всем будет проще, если я перееду к Патрику, — протянула я ей листок. — Но это недалеко. Сразу за промышленной зоной. Это не повлияет на мои часы работы. Или на пунктуальность.

Мы немного постояли. Миссис Трейнор выглядела взволнованной, проводила рукой по волосам, хваталась за цепочку на шее. Наконец, словно не справившись с собой, она выпалила:

— Неужели вы не могли подождать? Всего несколько недель?

— Что?

— Уилл… Мне кажется, Уилл очень привязался к вам. — Она прикусила губу. — Я не понимаю… не понимаю, зачем это было нужно.

— Погодите. Вы хотите сказать, что мне не следовало переезжать к своему парню?

— Я только хочу сказать, что время сейчас неподходящее. Уилл очень уязвим. Мы всеми силами стараемся поддерживать в нем надежду на лучшее… а вы…

— А я? — (Официантка наблюдала за нами, стиснув блокнот.) — Что я? Посмела жить вне работы?

— Я делаю все, что могу, Луиза, — понизила голос миссис Трейнор, — чтобы воспрепятствовать… этому. Вы знаете, какую задачу мы должны решить. И я лишь говорю, что хотела бы, учитывая, что Уилл очень привязан к вам, чтобы вы подождали чуть дольше, прежде чем ткнуть его носом… в свое счастье.

Я не верила своим ушам. Краска залила мое лицо, и я глубоко вдохнула, прежде чем заговорить снова.