Правда, Кириллка больше шести месяцев все равно бы не продержался. Или перевелся бы куда-нибудь, или сиганул бы на рельсы подземки. Мастер-интерьерщик — адова работенка, врагу не пожелаешь: постоянная ругань с неудовлетворенными клиентами, скандалы с подрядчиками, срывы поставок. Мало кто выдерживает. Обычно Комитет занятости каждые два-три года временно переводит с подобной работы на новую, отдохнуть. Кириллка со своими способностями мог бы податься, например, в ландшафтный дизайн.

Но в прошлом месяце от него неожиданно ушла жена, которую он очень любил — и вот результат. Вконец истрепанные нервы такого удара уже не вынесли. Отключился мозг, не выдержав постоянного стресса. Кириллка сейчас больше всего похож на растение: потребляет полезные вещества, выделяет вредные. Ни движения, ни реакций, ни единой мысли.

Так что, ну ее, эту «Благость»! Выдался более-менее спокойный вечер, лучше поработать с документами. Я подписался на цикл статей в «Исторический альманах» о последствиях принятого в начале века знаменитого закона «О здоровье». Работа немного буксовала, потому что в Архиве спокойно писать невозможно, а все свободное время в последние месяцы расписано медитациями, погружениями в нирвану и успокоительными курсами.

«Тяжелый выдался год! — Подумал и сардонически усмехнулся. — А когда было легко?»

Тренькнул звонок.

«Кого там принесло? Черт! Не подходить, что ли… А вдруг это Инка? Решила помириться? Ну-ну…»

Ругнувшись, я рванул трубку, ткнул пальцем в «прием»:

— Алло!

— Андрюшенька, мальчик, ты что, уже съездил в «Благость»?

«Мама. Только ее сейчас и не хватало. Придется объяснять, доказывать, тратить нервы».

Я даже иногда удивлялся: почему каждый мой разговор с матерью заканчивается скандалом? Может, она использует меня в качестве разрядки своих нервов? Постоянно действующий медитаторий?

— Нет, мама, я не смог.

— Ну почему?! Я три месяца упрашивала Арсенгригорича, чтобы он принял тебя вне очереди! Он согласился только из уважения ко мне!

«Угу, согласился. Когда на его счету циферок прибавилось».

— …а ты — «не смог»! Немедленно поезжай! Или ты хочешь схватить Кому?! Чтобы я на старости лет моталась через весь город в этот ужасный гибернатор, проверить, жив ты еще или нет?! Ты обо мне подумал?!

Я убрал звук, пересел за стол и включил комп. Любимой темы «ты совсем обо мне не думаешь» ей хватит надолго, я пока спокойно подиктую:

«Когда в 2016 году Европарламент принял закон „Об уголовной ответственности за торговлю и потребление возбуждающих препаратов“ (в прессе его тут же окрестили законом „О здоровье“), никого это, в общем, не удивило. После почти десяти лет усиленной пропаганды, такой шаг напрашивался сам собой.

К 2007 году почти все евроазиатские страны ввели запрет на рекламу „пороковых“ средств. Примерно в то же время усилился налоговый пресс на их производителей — акцизы взлетели до небес. Вал публикаций, программ и рекламных роликов, призванных направить общественное мнение в соответствующее русло, почти пятнадцать лет подготавливал почву для закона „О здоровье“.

Исчезли с улиц табачные лавки, пивные, кабаки. Мелкие фирмы прогорали тысячами — их продукцию никто не хотел покупать. Дольше всех продержались крупные компании, переориентировав производство на эксклюзивную продукцию для немногих оставшихся знатоков и ценителей. Их травили в СМИ, пикеты перекрывали ворота, а полиция отказывалась разгонять демонстрантов. Сотнями увольнялись специалисты, не выдержав общественного презрения. Тяжело ходить на работу и делать вид, что ничего не происходит, когда твой почтовый ящик переполнен анонимными угрозами, а соседи перестали с тобой здороваться.

В мае 2015 года последний из могикан „порочного“ бизнеса был объявлен банкротом и распродан кредиторами с торгов. К таким сообщениям за последнее время уже привыкли, да и Еврокомитет по банкротству старался давать „зеленый свет“ таким делам в первую очередь.

Еще несколько лет после вступления в действие закона „О здоровье“ пытались изменить ситуацию криминальные структуры и подпольные заводы. Но после того как 5 декабря 2019 года знаменитая поправка „пять-двенадцать“ установила мерой ответственности за изготовление смертную казнь, а за потребление — лишение гражданства, „пороковые“ средства и препараты ушли в прошлое навсегда».

Я успел продиктовать вступление и даже начал основную тему, когда легкое жужжание в динамике затихло. «Та-ак, похоже, родительница исчерпалась». Я поднес трубку к уху.

— Что ты молчишь? Ты понял?

— Да, мама.

— Смотри у меня! Сейчас же чтоб поехал!

— Конечно, ма. Так и сделаю.

Бедная трубка! Я швырнул ее в паз с такой силой, что чуть не разбил. Потом еще пару минут успокаивал дыхание.

Мать-то, конечно, разрядилась, а я?! Чтобы прийти в себя хоть немного, я покормил рыбок, полюбовался их неспешными, удивительно приятными движениями.

Руки все еще дрожали. Усевшись за стол, я включил с пульта купол-систему и на полчаса растворился в птичьем щебете и шорохе листвы. Недавно мне подарили запись со звуками леса — последний писк моды в области музыкальной релаксации.