2(1) Вступив таким образом в Город, он сгоряча пообещал нам то же, что и хорошие императоры прежних времен, а именно — что не казнит ни одного сенатора, и принес соответствующую клятву; более того, он приказал утвердить это общим постановлением, объявив, что врагом государства будет считаться и сам император, и тот, кто возьмется помогать ему в подобном деле, а также их дети.(2) Однако сам же он первым и преступил этот закон, вместо того, чтобы соблюдать его, умертвив многих сенаторов; и даже сам Юлий Солон, который по его поручению составил проект этого постановления, немного позже был убит. Много он делал такого, что было нам не по душе;(3) повинен он, в частности, в том, что сделал Город беспокойным из-за присутствия множества воинов и обременил государство непомерными тратами денег, а более всего — в том, что в вопросах безопасности он уповал не на благорасположение своих сторонников в обществе, но на силу войска.(4) Некоторые же особенно упрекали его за то, что он, отказавшись от набора преторианцев исключительно среди жителей Италии, Испании, Македонии и Норика, которые отличались и более пристойной наружностью, и более умеренными нравами,(5) приказал впредь пополнять их ряды только за счет всех легионов. Поступил он так в расчете на то, что получит гвардию, лучше знакомую с воинскими обязанностями, и предоставит своего рода награду тем, кто проявит храбрость на войне. На деле же он, вне всякого сомнения, погубил италийскую молодежь, которая вместо прежней военной службы обратилась к разбою и гладиаторским боям,(6) а Город наполнил разношерстной толпой солдат самого дикого вида, совершеннейшей деревенщиной в речах и обхождении.

3(1) Знамения, внушившие ему надежду на верховную власть, были следующие. Когда он был зачислен в сенат, ему приснилось, что его, точно так же как Ромула, кормит грудью волчица. Когда он собирался жениться на Юлии, Фаустина, жена Марка, приготовила им брачный покой в храме Венеры, что около дворца.(2) В другом случае вода, как из источника, лилась с его руки, пока он спал. В бытность его наместником в Лугдуне к нему явились люди со всей римской державы и приветствовали его — я имею в виду во сне. В другой раз он был поднят кем-то на возвышенность, с которой открывался широкий вид, и, обозрев с нее всю сушу и всё море, он как бы коснулся их простертой рукой, словно некоего музыкального инструмента, которому подвластны все лады, и они дружно зазвучали в ответ.(3) Кроме того, ему привиделось, будто на главной площади Рима конь сбросил ехавшего на нем Пертинакса, а его самого с готовностью принял к себе на спину. Всё это он узнал из сновидений, но и наяву случилось так, что он еще юношей по неведению сел на императорский трон. Так что, наряду со всем прочим, и это предвещало ему высшую власть.

4(1) Утвердившись у власти, Север воздвиг храм в честь Пертинакса и приказал упоминать его имя во всех молитвах и клятвах, а также повелел, чтобы его золотую статую ввозили в цирк на колеснице, запряженной слонами, и чтобы в других амфитеатрах в его честь были установлены три позолоченных кресла.(2) Погребение же Пертинакса, хотя прошло уже много времени после его смерти, проходило следующим образом. На Римском форуме рядом с мраморной рострой было сооружено деревянное возвышение, на котором был помещен небольшой храм без стен с колоннадой по сторонам, отделанный слоновой костью и золотом; туда поставили изготовленное из тех же материалов ложе,(3) которое по краям было украшено головами сухопутных и морских животных, а также златоткаными пурпурными покрывалами; на него положили восковое изображение Пертинакса в триумфальном одеянии; миловидный мальчик павлиньими перьями отгонял от него мух, словно от спящего.(4) Пока тело было выставлено для прощания, Север и мы, сенаторы, вместе с нашими женами, облаченные в траурные одежды, подошли к этому месту, женщины разместились в портиках, а мы — под открытым небом. Затем прошли сначала актеры, изображающие всех знаменитых римлян прошлого,(5) потом — хоры мальчиков и мужчин, исполнявшие траурный гимн в честь Пертинакса; следом пронесены были бронзовые статуи, изображавшие все подвластные народы в соответствующих каждому одеждах, и прошествовали все городские коллегии — ликторов, писцов, глашатаев и другие.