В детстве мне очень нравилось строгать, что-то жечь, мастерить, играть – это уже много позже я стал ленивым и толстым. А тогда, в далеком советском прошлом, когда на улицах стояли автоматы с газированной водой, в магазинах было полно эскимо по двадцать восемь копеек, а булочки с маком продавались всего за восемь, тогда любой парень считал счастьем иметь перочинный ножик, самострел, пугач, рогатку и спички. Каждый парень знал, как что поджечь, взорвать, как обмануть автомат на улице, как сделать под колесом трамвая или достать жетон и главное, где взять что-нибудь интересное и как это интересное затем использовать.

В общем, оторвались мы с Мишей по полной программе: копий наделались по самое не хочу, а руки еще несколько дней были зелеными от сока орешника. Сначала мы очищали от коры, затем точили, затем сушили у костра эти простые, но весьма смертоносные деревяшки. Апогеем трудового дня стали насмерть напуганный кот, обиженная Татьяна, сломанная доска забора, убитая наповал курица и два очень уставших, но очень довольных копейщика, коими являлись я и Мих.

Теперь в наших тренировках появился новый обязательный пункт: метание копья.

Через час Михаил отправился спать, а я, приняв контрастный душ, а попросту говоря, вывернув на себя пару ведер ледяной колодезной воды, насухо вытерся и, переодевшись, отправился жечь костер и слушать звезды. Да, именно слушать, я не оговорился – в последнее время к осязанию добавилось новое чувство, ни описать, ни тем более назвать как-то иначе у меня не получится. Ощущения сродни тем, когда слушаешь свое сердце, только много сильнее и мощнее. Вот и сейчас меня оставили все мысли и я растворился в бесконечности звездного неба, став единым целым с костром, с домом, его двориком, осенним лесом за высоким забором, став единым целым со всем миром. И не было в этом мире человека, способного помешать мне, ибо любой, кто посмел бы нарушить это равновесие, мгновенно был бы испепелен моим разумом, ну или, в крайнем случае, зарублен топором.

— Не помешаю? – Татьяна была сама невинность. – Ты каждую ночь смотришь на них. Почему?

— Нет, конечно, присаживайся, – я немного промолчал. – Наверное, нравится.

Небо прочертил метеорит, на мгновение оставив за собой лиловую черту.

— Смотри! – Татьяна выдохнула, это было ничем не прикрытое чистое и откровенное восхищение.

— Загадывай желание. Люди говорят, сбудется, – я не хотел разговаривать. Знаете, настроение не то, да и слова в таких случаях лишние.

— Красота. Ну ладно. Не буду мешать, – Татьяна собралась уходить.

— Ты не мешаешь, вот и кот сейчас подтянется. А втроем куда интересней слушать…

Словно услышав мои слова, из-за угла дома появился кот. Обогнув костер, легко запрыгнул на скамейку и, задрав голову вверх, тоже начал смотреть на звезды. Так, втроем, мы очень долго смотрели в ночное небо, пока не погас костер, и еще немного, пока не стало слишком холодно – ведь вокруг уже давно был, как говорится, не март месяц, а угли, что тлеют на земле, не слишком-то греют уставших людей и кота, сидящих в двух метрах от них…

Да пребудет с вами Бог. Простите врагов ваших. Простите всех.

Глава 19

Огромный кумачово–красный шар холодного солнца медленно тонет где-то далеко–далеко за голым опустевшим лесом, разрисовывая еще не успевшее почернеть небо бардовыми красками. Еще немного – и он виден только между раздетыми стволами берез и широкими размашистыми лапами елей. Ниже. Ниже… Все кончено… Кровь, смешанная с лиловой гуашью на почерневшем холсте…

— Не к добру все это, – Михаил поежился.

— Холодно будет. Да и кот уже два дня как свернулся ежиком… и спит у камина, – я молча смотрел туда, где погибло солнце.

— Ежиком? – Татьяна хихикнула.

— И собак что-то не видно. Не к добру…

— Пойдем, меч обкатаем – почти неделю на него убил.

И вправду, я потратил очень много времени на изготовление меча. Представляете, скольких трудов стоило сточить напильником, затем довести кирпичом и ремнями железную ручку от колонки, для того, чтобы та превратилась в клинок? А сколько надо выдумки и попыток, пока не смастеришь рукоять, которая будет хорошо лежать в руке и не выскальзывать? Вот и я не представлял, перед тем как начать работу. Но какой парень не дрался в детстве простыми палками, представляя себя благородным рыцарем или беспощадным ловким ниндзя. Если вы не умели сделать из майки маску убийцы, с вами просто не разговаривали во дворе.

Мы быстро, озираясь, зашли в лес. Шли недолго – уж очень велико было желание поскорей что-нибудь изрубить в капусту.

— Подходящее…

Я посмотрел на небольшую рябинку, размахнулся и ударил со всей силы сверху вниз. Деревце жалобно скрипнуло и рухнуло на землю. Косой сруб отдавал влагой, теплом и болью… Жаль дерево… Но… Наука требует жертв…

— Ничего себе! Она же больше десяти сантиметров в диаметре. Дай-ка я попробую, – Михаил загорелся, как ребенок. За час мы вырубили столько деревьев, что просто трудно себе представить. Правду говорят, все мужчины, что дети малые, а лучшая игрушка для них — оружие.