— Бррррр! – глаза мои ослепли от яркого солнечного света, шедшего со всех сторон, свежий морозный воздух ударил в лицо, холод проник сквозь ткань одежды и начал легонько кусаться. Мысли мгновенно превратились в пар и разбежались красивыми зимними узорами по стеклу моего внутреннего «Я». Дверь во двор отворилась настежь, хлопнув по стенке, и я окончательно проснулся.

На улице стоял обыкновенный морозный солнечный зимний день, все вокруг было покрыто толстым серебряным покрывалом из снега. Дедушка Мороз от всей души одарил бесценным богатством наш маленький мирок.

— Спасибо, Дедушка! – я спустился с крыльца, присел, набрал полные ладони ледяного серебра, прижал к лицу и, дождавшись, пока мороз начнет колоть щеки, а вода побежит по бороде и рукам, довольно фыркнул, встал на колени и повторил всю операцию заново. Руки быстро загудели, стали розовыми и горячими, пестрыми от проступивших белых биоактивных точек. Я быстро разделся до пояса и плюхнулся в снег. Ощущения – не передать! Прямо скажу – это как на крещенские морозы в прорубь окунуться. Осыпав себя снегом, я начал растираться.

— Какие люди!!! Проснулся! – Татьяна стояла и улыбалась «от уха до уха».

— Доброе утро! – Михаил хитро смотрел на меня.

— Что? Что-то не так? Я вам, как доктор, рекомендую…

— Все так, просто ты спал четверо суток. Я, например, «отрубился» сразу за тобой, но только на пару дней. Да и раны на тебе быстро заживают.

Я посмотрел на руки и действительно, ожогов не было и в помине, только красные гладкие пятна, грозившие остаться как минимум на полгода или год, напоминали о волдырях. Еще они немного чесались, но не будем об этом. Я же не дерматолог, чтобы часами рассказывать, как, что, где и у кого чешется.

— Как дела на фронте? Что сделано, что нет? Ну и холодина, – теперь наступила моя очередь улыбаться.

— Все нормально, я все починил… — Михаил сделал паузу. — Есть проблема с окнами: у нас нет стекол, а мы с тобой делали все наспех, так что дом сейчас похож на холодильник. Пока кое-как утеплили тем, что было под рукой. Есть какие-нибудь идеи на этот счет? – он показал на забитое наспех окно, из которого торчали какие-то тряпки.

— Есть. Но сначала я бы хотел что-нибудь съесть. Давайте нажарим картошки и сделаем хорошего чайку. Надеюсь, вы не против? – хитрый и довольный взгляд выдавал меня с потрохами. – Сначала еда, потом все остальное и никак иначе. Вы не можете не согласиться!

— Я против! – Татьяна хитро улыбалась. – Уже все давно готово, второй раз готовить не буду! Иди на кухню, соня, – слово «соня» было сказано как-то ласково, с какой-то душевной теплотой и заботой. Мне стало очень приятно, я улыбнулся и пошел в дом кушать.

Я ел и наслаждался. Ни одно из самых изысканных блюд самого богатого пира не сравнится по своим вкусовым качествам с обыкновенной жареной, успевшей немного остыть, белорусской картошкой. А какое удовольствие я получил, когда ел, просто не передать словами. А теплый чай из чабреца, с веточками вереска, корнями земляники и малиной – кажется, его можно пить, пить и пить. «Эх, ничего китайцы в чае не понимают…» — от этой мысли я улыбнулся и одним глотком допил содержимое кружки.

Знаете, какая отличительная характеристика среднестатистического дачника? Правильно: эти люди везут весь хлам – будь то старая одежда, техника или мебель – на дачу. Не выкидывать же. В общем, конечно, не от Кардена, но от Гуччи мы оделись точно, а Дольче и Габбана вообще рядом не валялись – им еще расти и расти до высокой моды. Ах! Этот незабываемый шарм от гламурной шапки–ушанки с оторванным от «уха» хлястиком. А пятидесятых годов женское пальто «неизвестно–какого» цвета? Вы просто не видели его на Татьяне – в нем она легко могла бы положить к своим ногам миллиардеров всего мира.

А что же Михаил? – спросят самые любопытные из вас. Отвечу. Михаил бодро щеголял в танкистском шлеме и с высоты своей удачи открыто смеялся нам в лицо – конечно, ведь в этой штуке «можно на снегу спать».

Весь день мы ремонтировали дом.

Ремонт окон делился на три части: избавиться от щелей, изолировать от воды и утеплить.

Начали с самого простого: отодрали наспех приколоченные доски с оконных проемов, на их место прибили с внешних и внутренних сторон щиты толстой фанеры. Причем с внутренней стороны листы сделали съемными.

Второй пункт программы совместили с первым: внешние щиты обернули полиэтиленовой пленкой давно собранной с парников. На один щит пленки не хватило. Что делать? Да ничего, у нас было вдоволь пластмассы. Что с ней делать? Как что? Вы в детстве, видимо, не жгли пластмассу, не капали ей на муравьев, устраивая холокост? А мы всем двором палили, у нас даже лозунг был «Каждому муравью к 2000 году по пластиковой рубашке». Смерть муравьев не была напрасной. Меньше чем за час мы покрыли лист фанеры основательной пластмассовой коркой. Так и прибили.