А это уже репортаж с чемпионата мира по футболу среди юношей в Канаде. Играют сборные Польши и Аргентины: Стопроцентная голевая ситуация. Удар! И в очередной раз этот молодой футболист промахивается по воротам. Сколько можно? В своей стране он играет в команде с названием… эээ… Гомик… может быть, поэтому команда не занимает высокой строчки в турнирной таблице…

Среди курсантов Института иностранных языков Министерства обороны США, изучающих русский язык, существует старинная традиция просить преподавателей – особенно женщин – громко говорить фразы пекарь с кротом и смелый русский хор. Ни о чем не подозревающего преподавателя какой-нибудь тонкий и звонкий курсантик с невинно-голубыми глазками – шельма этакая! – как бы невзначай просит перевести эти фразы с английского на русский. И, конечно, перед такой же невинной затаившей дыхание аудиторией. Когда просьба исполняется, то к удивлению ничего не понимающего преподавателя, ответом бывает громогласный хохот американской солдатни, наслаждающейся похабщиной (да-да, по-английски эти фразы являются самой настоящей похабщиной!), изрекаемой попавшимся на языковую удочку преподавателем.

Ваш же покорный слуга был заблаговременно предупрежден выпускниками этого института о возможных провокациях подобного рода и был к ним готов. Так что нельзя недооценивать важность агентурных сведений для поддержания боевой готовности! Предвкушающих веселые минуты шутников в военной форме ждал достойный ответ. О да! Возможно, в первый раз за всю историю существования этого института они получили по заслугам! Долгие годы, проведенные мною в шаолиньском монастыре в строгом посте и изучении методов третирования остроумцев в униформе, не прошли понапрасну! Но об этом, мой любезный собеседник, я расскажу как-нибудь в другой раз и не исключено, что в другой книге…

Один мой друг-зеленый берет, зная мою слабость к коллекционированию всяких языковых казусов, рассказал мне со смехом, как группа офицеров, в которую входил и он, в ходе выполнения задания в Таиланде была представлена одному весьма высокопоставленному официальному лицу. Обстановка была достаточно формальной и даже несколько торжественной, и переводчик из зеленых беретов, называя фамилии своих коллег, использовал перед ними слово кун, что является чрезвычайно уважительной формой обращения – наподобие бывшего нашего достопочтимый господин или япон­ского сверхвежливого сама. В группе находился один политически откорректированный африканце-американец, и когда переводчик представил его, используя, конечно, вежливое слово кун (переводчик употреблял это слово перед всеми фамилиями), то он немедленно впал в неуправляемую истерику, вызвав всеобщее замешательство. Церемония была скоропостижно прервана. Зеленые береты бесславно отступили с поля боя и ретировались к себе в гостиницу, чтобы перегруппировать там свои силы. Ситуация была весьма и весьма напряженной.

Напряженная тактическая ситуация (как выразился мой украшенный зеленым беретом друг), в которую попала его группа, осложнялась еще и тем, что никто ничего не понимал, включая переводчика, а истеричный африканец категорически отказывался давать показания, до утра запершись у себя в номере, откуда лишь периодически доносился звон разбиваемой посуды, угрожающие вопли и удары чего-то тупого – очевидно, его головы – о стены. К утру в номере наступила мертвая тишина, а затем дверь отворилась и на пороге появился он сам – горделиво-спокойный, хотя и бледный (насколько это было возможно при цвете его кожи), и в полной парадной форме. В его руках были несколько листков бумаги, которые оказались официальными рапортами. Один рапорт он тут же вручил командиру группы, а копии предназначались всем – начиная от командира корпуса и вплоть до министра обороны и президента.

Из рапорта стало понятным, что в тех местах, откуда проистек – не то Алабама, не то Луизиана – наш вояка, для представителей его расы слово кун является очень оскорбительным и, возможно, даже более оскорбительным, чем всем нам знакомое и привычное ниггер. Обиженному попытались объяснить, всю невинность слова кун в тайском языке, растолковать неуместность прямой экстраполяции значения сходно звучащих слов в одном языке на совершенно другой язык, но все понапрасну – политически корректные рычаги в голове афро-американца заклинило окончательно и бесповоротно.