Не надо, Рыжий. Я отлично знаю, что из этой машины мы выйдем навстречу собственной смерти. К тому все шло. Но я все равно найду револьвер, он где-то здесь, под слоем фантиков. Вот какие-то рекламки, приглашения на распродажу чего-то, их тычут в руки всем подряд... Осколки моей жизни, которая была до этой дороги. Думаю, никакого «после» у нас не будет. Ну где же этот проклятый револьвер? Вот. В нем осталось только пять патронов. Это пять ублюдочных жизней. Попомнят же они Лизу!

Я прячу оружие за пояс сзади, и очень вовремя — машина остановилась. Можно попробовать сбежать, а смысл? Нас найдут рано или поздно. Скорее — рано. Надеюсь, обыскивать нас не будут.

— Идите вперед.

Зря ты меня толкаешь, парень. Если придется стрелять, ты станешь моей первой мишенью. Я злопамятна, и башмаки у тебя — дерьмо, особенно пряжки, потому я убью тебя первым.

Сквозь туман проступает дом — большой и хмурый, только у входа горят фонари и на втором этаже освещено несколько окон. Замок Синей Бороды — вот на что это похоже. Странное ощущение наполняет меня: я чувствую тишину, волны агрессии и зло, притаившееся в этом доме.

Дверь открывается, и мы оказываемся в просторном холле с панелями темного дерева, на которых кто-то развесил мертвые головы оленей и кабанов. Хозяин с порога объявляет, что он серийный убийца. Мило, очень мило.

— Наверх, да поживее!

— Заткни пасть, урод.

Он толкает меня в спину чем-то твердым. Нет, парень, ты меня сейчас не убьешь, иначе самому не сносить головы, а потому я с чистой совестью могу отвесить тебе оплеуху, чтобы утолить раздражение. Вот, даже от сердца отлегло.

— Ах ты сука!

— Что вы там затеяли? — раздается властный голос откуда-то сверху. — Гриб, что ты делаешь?

— Эта тварь меня ударила!

— Значит, ты болван. Поднимайтесь сюда, гости дорогие.

Что ж, двум смертям не бывать, одной не миновать. Револьвер мешает мне идти, но с ним спокойнее. Нас даже не обыскали! Кретины. Что ж, прикинемся идиотами, а там поглядим.

В большой комнате пылает камин. Зачем такой огромный? Того и гляди выпадет уголек, и тогда пойдет за дымом добро. Тут панели тоже деревянные — похоже, дубовые. Даже представить не могу, сколько все это может стоить. Стало быть, хозяин копейки не считает, и я думаю, что владелец этого дома — не кто иной, как Петр Носик.

В обычные дни я думать ленюсь, потому что мои мысли заводят меня иной раз слишком далеко, но сейчас голова работает так, словно включились аварийные мощности. Так уже было — когда мы привели в исполнение приговор двум убийцам, виновным в смерти Кука. Я словно спала, а сейчас проснулась — и действительность кажется мне особенно яркой.

— Проходите ближе к огню, на улице продрогли небось.

Он сидит в кресле, обитом медвежьей шкурой. Кресло сработано грубо, просто кое-как сбиты бревна, но красиво сбиты. Или это такой стиль, или хозяин осваивает книжку «Умелые руки». Тогда он пропустил в ней кучу страниц.

— Садитесь, поговорим.

Мы с Рыжим молча устраиваемся в других креслах. Сидеть в них на удивление удобно.

— Чего-нибудь выпьете?

Он смотрит на нас с интересом, словно приобрел какой-то раритет. Годы оказались безжалостны к нему. Лицо, когда-то красивое, стало похожим на морду хищной рептилии, кудри высыпались, большие залысины сделали очертания лба уродливыми. Глаза темные и злобные, губы хоть и улыбаются, но до глаз улыбка не доходит.

— Могу предложить напитки на любой вкус, — говорит он.

— Нет. Что вам нужно?

Он смотрит на меня удивленно — словно вдруг заговорила одна из мертвых голов, висящих на стенах. Возможно, для него это так и есть.

— Даже не спросите, кто я такой? Не возмущаетесь, что вас сюда притащили силой?

— А смысл есть?

— Нет, конечно... Что ж, так даже лучше. Люблю конкретные разговоры.

— Ну и?..

Я буду выводить тебя из равновесия, старый кретин. Я понимаю, что это все равно что дразнить кобру, но все-таки попробую. Ты всего-навсего преступник — успешный, авторитетный, но преступник, случайно избежавший тюрьмы, но ведь все, кроме смерти и прошлого, можно исправить.

Едкая ухмылка зазмеилась на его тонких губах. Он вглядывается в мое лицо, словно хочет найти ответ на какой-то вопрос, но на мне узоров нет, так что давай, старик, потанцуем!

— Ты неуважительна к старшим.

— Мой дед тоже это говорил.

— И что?

— Ничего. Умер от горя, бедняга.

— Вот оно что... Нет, я не умру.

— Умрешь, и довольно скоро, потому что ты старый. Смотри, что у меня есть.

Я бросаю ему на колени фотографию, где он вдвоем с Оксаной. Он держит снимок, пальцы немного дрожат — старческий тремор или впечатлительный сильно?

— Где ты это взяла? — голос его стал хриплым и надтреснутым.

— Сорока на хвосте принесла, господин адвокат.

Его глаза наливаются яростью. Он откинулся на спинку кресла, чтобы успокоиться. Давай, старик, справляйся со своим гневом. Обожаю доводить людей до бешенства.

— Любишь играть с огнем?

— Я — нет, но твой камин опасен. Что тебе от нас нужно?

Он смотрит на снимок, не отрываясь. Может, ему жаль, что он стар, жизнь прошла, и что осталось?