Подписи не было, но Вета узнала аккуратный почерк Русланы.

— Если бы всё было так просто, — сказала она вслух и, комкая, сунула письмо в сумку. Оставалось только медленно тащиться на свой этаж, снова и снова перебирая в уме слова, нацарапанные на клочке линованной бумаги.

Поняли, простили, забыли? Ничего не изменится. Детская память такая короткая. Сегодня они обещали вести себя лучше, завтра они опять разгромят кабинет биологии. Чтобы быть учителем, нужно не рвать себе душу из-за каждого нового промаха. Вета точно знала, что не вернётся. Абсолютно точно.

«Мы вас ждём». На низенькой изгороди у клумбы. Или они больше не собираются там до уроков?

Дома ей снова стало невыносимо, не помогало даже открытое окно. Вета маялась в душных стенах. От нечего делать она накинула плащ и вышла во двор. До ближайшей телефонной будки дошла, лениво заложив руки в карманы, и простояла так несколько минут, глядя на серый телефонный аппарат сквозь мутное стекло.

Небо над городом хмурилось, собираясь рассыпаться дождём. Она плохо помнила, как добралась до школы. Ноги ныли, и туфли были забрызганы грязью, поэтому Вета решила, что шла пешком. Она специально обернулась, когда шагала по тротуару: но по соседнему никто не шёл, тем более там не было высокого нескладного старика.

С ней опять кто-то поздоровался. Вета обернулась и увидела ярко-красную сумку, какая была у Арта. Владелец сумки успел скрыться за стволами деревьев. Вета прошла мимо пожухших клумб, мимо бумажных голубей в мусорной урне и поднялась по ступенькам в тихую школу.

В приёмной директора тоже пахло дождём, и в окно улыбался антропоморфный динозавр. Вета села на непредложенный ей стул и покорно сложила руки на коленях.

— А Олега Семёновича… — начала было обернувшаяся к ней секретарша.

— Мне уже всё подписали, просто разбирайтесь в документах сами, — перебила её Вета. — Вы не волнуйтесь так. Трудовую вернёте потом. Мне нужна Лилия.

— Она у себя. А что вы…

Вета на прощание подмигнула динозавру. На лестницах не с кем было сталкиваться, и даже в учительской гулял только сквозняк, ерошил страницы брошенной на столе книжки. В своём кабинете, склонившись к столу, сидела Лилия с остро заточенным карандашом в руках.

— Зачем вы пришли? — Она встрепенулась вся, от кончиков пальцев и до кисточек на накидке.

Вета вспомнила, что боится её, но как-то слишком поздно. Она подпёрла спиной дверь.

— Я увольняюсь. — Вета опустила взгляд в пол, чтобы переждать бурю завучского гнева. Лилия, наверное, сверкала глазами, целилась карандашом ей в сердце. Судя по звукам, она схватила трубку телефона.

— Зайди ко мне, прямо сейчас!

Вета подняла глаза.

— Не вижу смысла здесь работать. К тому же, я хотела сообщить, что у вас ничего не получится.

В дверь уже осторожно стучались. Вета отошла в сторону, чтобы посмотреть на настороженное сухонькое лицо Розы, которое просунулось в щель между косяком и дверью.

— Так, как я и говорила, — быстро бросила ей Лилия, совсем не глядя на Вету, словно её не существовало.

Роза, мило улыбаясь, повернулась к Вете.

— Вы, наверное, немного расстроены из-за детей. Кто же вас расстроил, скажите нам фамилии?

Та тяжело выдохнула. Откровенного разговора с Лилией не получалось. Вета хотела взять позицию наскоком, ошарашить Лилию, но у той оказались ещё более далеко идущие планы.

— Меня никто не расстраивал, — выдала она, изображая улыбку. Уголки губ бездарно кривились. — Дети прекрасные, совершенно замечательные дети. При чём тут они?

— Но вы же решили уходить не просто так? — напирала Лилия, постукивая своим карандашом по столу, отчего у Веты едва не случился нервный тик.

Роза и Лилия окружили её, отрезав всякий путь к отступлению. Лаборантка негромко вещала из-за спины:

— Ну что же вы их испугались? Они только шутят и ничего плохого не сделают.

Вета хотела припомнить Розе, как та отсиживалась в подсобке, пока восьмиклассники срывали ей уроки, но мужественно промолчала. В конце концов, всё это кончилось.

— Пишите заявление. — Лилия уже подталкивала к самому краю стола листок бумаги. — И обязательно укажите, кто именно помешал вам работать. Мы примем меры.

Вета покосилась на бумагу, поджала губы.

— Ничего я писать не буду, я просто не выйду на работу, вот и всё.

В мусорном ведре засыхали сентябрьские розы. Уже почти истлевшие, они засыпали лепестками пол вокруг ведра, шипы побелели от старости. Вета перевела взгляд на Лилию: та начала медленно подниматься из-за стола.

— Мы уволим вас по статье! Вас после этого на работу нигде не возьмут!

— Да? — безразлично произнесла Вета. — Хотите, чтобы я рассказала безутешным родителям, что вы сделали с детьми? Кому вы их скормили?

Лилия опустилась на стул. Её руки, косолапо упёртые в столешницу, задрожали. Она вдруг стала старой, и злая морщина прорезалась у рта.

— Веточка, да что вы такое говорите, разве же мы могли… как вы такое подумали… — Бормотала за её спиной Роза, уже совсем безнадёжно, словно отрабатывая положенную программу. Свободного пространства за спиной вдруг стало больше, и Вета почувствовала, что лаборантка вжалась в стену.