Звоню маме и рассказываю о стажировке, отчего она, разумеется, приходит в восторг. Я не упоминаю о Хардине, но рассказываю о Кене, представив маме его как отчима Лэндона (так и есть). Мама спрашивает о Ное, но я увиливаю от ответа. Я удивлена и благодарна Ною за то, что он ничего не рассказал. Он мне ничего не должен, и все-таки спасибо ему за молчание. Потом мамин рассказ о новой коллеге, которая, как она считает, встречается с их начальником, – и наконец, заявив, что мне пора заниматься, отключаю телефон. Думаю только о Хардине. Как же просто мне было жить до встречи с ним, а теперь все стало сложно и напряженно, и я либо безмерно счастлива, либо от мыслей о том, что он с Молли, у меня болит сердце. Я сойду с ума, сидя в комнате, и уже в шесть вечера я отказываюсь от попытки что-то выучить. Может, пойти прогуляться?

Мне нужно больше друзей. Я хватаю телефон и звоню Лэндону.

– Привет, Тесса! – говорит он ласково, меня это сразу успокаивает.

– Привет, Лэндон, ты занят?

– Нет, просто смотрю футбол. А что?

– Нет, ничего, просто хотела спросить, могу ли я приехать и поболтать… или, может, твоя мама не против, если я поучусь у нее выпечке, – тихо посмеиваюсь я.

– Да, конечно. Она будет рада, я скажу ей, что ты приедешь.

– Хорошо, следующий автобус – через полчаса, я приеду, как только соберусь.

– Автобус? Ах да, ты же еще не нашла машину. Я за тобой заеду.

– Не надо, все нормально. Я не против, просто не хочу тебя гонять.

– Тесса, тут меньше десяти километров. Я скоро, – говорит он, и я соглашаюсь.

Я хватаю сумку и в последний раз проверяю телефон. Конечно, Хардин не пишет и не звонит. Ненавижу вести себя так, будто от него завишу, хотя на самом деле это совершенно не так. Полная решимости доказать свою независимость, отключаю телефон. Если его оставить включенным, я с ума сойду, проверяя его каждые пять минут. Подумав, я решаю оставить телефон дома и кладу в тумбочку, а затем выхожу на улицу навстречу Лэндону. Через минуту он подъезжает и коротко сигналит. Я вздрагиваю от неожиданности – и когда я залезаю в машину, мы смеемся.

– Мама там с ума сходит на кухне, так что готовься к очень подробному уроку, – сообщает он.

– Правда? Я люблю подробности!

– Знаю, поэтому в путь, – говорит он, включая радио.

Я слышу знакомые звуки – это одна из моих любимых песен.

– Я сделаю погромче? – спрашиваю я, и Лэндон кивает.

– Тебе нравится Fray? – удивленно спрашивает он.

– Да! Это моя любимая группа. А тебе они нравятся?

– Да! Разве есть кто-то, кому они не нравятся? – смеется он.

Я почти решаю назвать Хардина, но передумываю.

Мы заходим в дом, Кен встречает нас с приветливой улыбкой. Надеюсь, он не ожидал увидеть со мной Хардина. Впрочем, не замечаю на его лице разочарования и улыбаюсь в ответ.

– Карен на кухне; входи, если хватит смелости, – лукаво говорит он.

Он не шутит. Перед Карен – гора кастрюль, плошек и других предметов, назначение которых мне неизвестно.

– Тесса! Я почти готова! – Сияя, она обводит рукой все эти странные приспособления.

– Может, мне чем-нибудь помочь?

– Нет, не сейчас. Я почти закончила… Все, я готова.

– Надеюсь, я не очень поздно сообщила, что приду, – говорю я.

– О нет, дорогая, тебе здесь всегда рады, – уверяет Карен, и я вижу, что она говорит это искренне.

Она выдает мне фартук, и я подвязываю волосы. Лэндон сидит на стуле и болтает с нами, а Карен демонстрирует ингредиенты для приготовления кекса с нуля. Я выливаю и высыпаю все в миксер и включаю перемешивание на низкой скорости.

– Я уже чувствую себя профессиональным пекарем, – смеюсь я.

Лэндон, перегнувшись через стол, вытирает мне щеку.

– Извини, у тебя мука на лице. – Он краснеет, и я улыбаюсь.

Я заливаю тесто в форму для пирога и ставлю ее в духовку. Пока кекс печется, мы болтаем о колледже и доме, пока Лэндону не надоедают «женские сплетни» и он не уходит смотреть запись футбольного матча.

Мы увлекаемся разговорами; наше творение успевает испечься и остыть, и когда Карен говорит, что наступило время охладить кекс, я понимаю, что довольна результатом. Карен показывает, как использовать кондитерский мешок, рисует букву Л на одном из кексов, и я ставлю его перед стулом Лэндона. Карен искусно выводит цветы и зеленые травинки на своем кексе, а я делаю, что могу, на своем.

– Думаю, продолжим в следующий раз, – улыбается она, ставя посуду в мойку.

– Хорошо, – отвечаю я, надкусывая один кекс.

Карен, пробуя свой кусок, спрашивает меня:

– А что же Хардин сегодня не пришел?

Я медленно жую кекс, пытаясь понять подтекст.

– Он дома, – отвечаю просто.

Она слегка хмурится, но больше не спрашивает.

Лэндон заходит на кухню, а Карен уходит, захватив несколько кексов для Кена.

– Это кекс для меня? – спрашивает Лэндон, держа кусок с кремовой волнистой Л наверху.

– Да, я упражнялась в кремописании.

– Главное, чтобы было вкусно, – говорит он с набитым ртом.

Я хихикаю, и он вытирает рот.

Пока я ем, Лэндон рассказывает о матче. Футбол меня не интересует, но Лэндон так любезен, что я согласна послушать. Возвращаюсь мысленно к Хардину и смотрю в окно.

– Все в порядке? – вырывает меня Лэндон из моих размышлений.