– Да, конечно, – согласился Томас, – но все же отчасти утешает то, что он не мог уже чувствовать боли. И вообще мог умереть очень быстро, отчего, конечно, его близким вряд ли было легче.

– Может быть. – Лицо Патерсона было напряжено, тело неподвижно. – Но по мне так это без разницы, если есть такие звери, на это способные. А если вы хотите сказать, что раз он распял мертвого, это может что-то извинить, то нет, сэр, я думаю, что вы ошибаетесь. – Он словно съежился, опять вспомнив, как ужасное зрелище повергло его в ярость и страх одновременно. – Если бы убийцу можно было повесить во второй раз, я бы сам вызвался это сделать.

Питт промолчал.

– А как вы думаете, Годмен или кто-то другой способен был поднять тело и прибить его к двери? Мертвое тело чрезвычайно тяжело, его трудно поднять, не говоря уж о том, чтобы поставить на ноги и держать, в то же время прибивая за руки или запястья.

– Понятия не имею, – скорчил гримасу Патерсон, глядя на инспектора удивленно и с отвращением. – Я часто сам об этом думал; даже спросил его тогда, когда мы его арестовали. Но он твердил только, что это, мол, не он… – Патерсон презрительно усмехнулся. – Но, может, у сумасшедших силы на десятерых? Так люди говорят… Нет, это он сделал, факт. Разве только вы узнали, что ему еще кто-то помогал… Вы разыскиваете сообщника?

– Не знаю, был ли такой, – ответил Питт. – Расскажите, что произошло потом? Ведь Кингсли Блейн был очень высоким человеком, правда?

– Да около шести футов, смею думать. Выше меня. Я не смог поднять его. Знаете, мертвый груз…

– Понимаю. Что вы сделали потом?

Патерсон держался настороженно, лицо его побледнело, он весь напрягся.

– Послал полицейского за мистером Ламбертом. Я понимал, что дело это важное, не по моему званию. И пока он ходил, то, наверное, были самые долгие полчаса в моей жизни.

Ну, в этом-то Питт не сомневался. Его воображение рисовало молодого человека, который стоит на блестящих в утреннем свете камнях мостовой, его дыхание вырывается паром на морозном воздухе; рядом – холодный горн, который так и не разжег испуганный мальчик-подручный, и страшно обезображенный труп Кингсли Блейна, все еще распятый на двери, раны на его руках в запекшейся крови.

Наверное, Патерсон вновь мысленно видел эту жуткую картину. На лице его было тоскливое выражение, он гримасничал, пытаясь взять себя в руки.

– Продолжайте, – подбодрил его Томас. – Пришел мистер Ламберт, и, наверное, с ним был врач судебно-медицинской экспертизы?

– Да, сэр.

– Мальчик-подручный до чего-нибудь дотрагивался?

В любых других обстоятельствах напряженное лицо Патерсона выглядело бы смешным; теперь же оно казалось лишь трагичнее и человечнее.

– Господи помилуй, да нет же, сэр! Бедняга парень со страха прямо рехнулся. Готовый клиент для Бедлама [8], вот какой он был. Он бы не притронулся к трупу даже ради спасения собственной жизни.

Питт улыбнулся.

– Да, наверное, но кто-то же снял тело?

Патерсон с трудом проглотил комок в горле. Он так побледнел, что Питт стал опасаться, как бы его не вырвало.

– Это я сделал, сэр, вместе с врачом. Гвозди были крепко вбиты, пришлось орудовать клещами. А мальчик потом продал все, что у него было, и опять уехал к себе в деревню, откуда был родом. – Патерсон поежился. – И потом уже не занимался кузнечным ремеслом. А на том месте теперь кирпичом торгуют, даром что называется по-прежнему Фэрриерс-лейн. Может, будет потом Брик-лейн… [9]

Инспектору очень не хотелось возвращать сержанта к предмету разговора, о котором тот так хотел забыть, но выбора не было.

– Что вам тогда сказал врач, прежде чем осмотрел тело более тщательно? Вы же должны были спросить его?

– Да, сэр, он сказал, что убитого… мы тогда не знали, как его звать, это было до того, как мы обыскали его карманы… Мне надо было сделать это сразу же, но я не мог себя заставить, – он посмотрел на Питта одновременно с вызовом и чувством вины; Томасу показалось, что в душе у Патерсона идет борьба противоречивых чувств. – Врач сказал, что мистера Блейна убили прежде, чем распяли, – продолжал сержант, – поэтому из его рук и ног вытекло не очень много крови. И что он умер из-за раны в боку.

– А врач сказал, чем тот был ранен в бок? – перебил его Питт.

– Он сказал, что догадывается, – неохотно продолжал Патерсон, – но потом сказал, что прежде ошибался.

– Неважно, что он говорил потом. Что он вам сказал?

– Сказал, что его ударили каким-то очень длинным ножом, словно меч, который носят итальянцы, с узким лезвием. – Патерсон покачал в раздумье головой. – Но потом, когда осмотрел тело, то сказал, что это, наверное, один из длинных кузнечных гвоздей, вроде тех, какими его прибили к двери.

– Он говорил, когда Блейн умер?