«Наверное, нет. Но, откровенно говоря, я полагаю, что нынешняя ситуация в нашем районе, как ты его назвал? «Трущобы Западного Канала?» Неплохое имя, надо предложить всем соседям. Так вот, я нахожу жизнь в наших Трущобах Западного Канала весьма приятной. Даже сексуальной.»

«Как так?»

«Все упростилось. Нет необходимости делать какой-то выбор. Например, у меня есть теперь только эта пара джинсов, эта футболка и эту пара сандалий. Если Эльвира и мальчики найдут мне в наших руинах запасную футболку, я буду совершенно счастливым человеком.»

«Что? Ваш дом тоже смыло наводнением?»

«Какая-то часть еще стоит. Если можно так выразиться.»

«И как Эльвира это принимает?»

«Стоически. Поначалу она была на грани полной паники, но сейчас, я думаю, она тоже полюбила простоту. Ты знаешь, она собирается открыть в том, что осталось от нашего дома, - публичную библиотеку! Со всеми нашими книгами, что ей удалось спасти во время наводнения. Так что, если хочешь зайти и взять Стивена Хокинга снова - милости просим.

«Хорошо, я попробую прочитать его дальше двенадцатой страницы, Фред. Обещаю. «По-настоящему,» - он выразительно посмотрел на Саманту.

«Как ни странно, наша с Эльвирой личная жизнь вдруг поменялась к лучшему. Можешь не верить, но у нас не было такого замечательного секса уже лет десять! Кроме того, после ухода Арне в армию, Эльвира жутко страдала от «синдрома опустевшего гнезда.» А теперь у нас есть Джас, Милли, и Берти.» Фредерик улыбнулся Жасмин и Саманте, которые, наконец, протиснулись между кроватью и ширмой и уселись на раме разбитого окна. Мартин стоял там же у окна. Он измерял большим пальцем угловой размер естественного спутника Земли. Закат только начался, и первые звезды зажглись на небе, чтобы сопровождать в ночи набирающий силу месяц. Единственным источником света в этой части больничной палаты был тусклый светодиодный фонарь на ночном столике между кроватями. Теперь закаты стали такими красивыми, вдруг подумал Марк. До «Обвала,» так трудно было увидеть красивый закат. Точно уж не в Хьюстоне, с его желтоватым загрязненным воздухом и уличными фонарями. Определенно, кое-что в жизни стало лучше.

Фредерик продолжил: «После «Артура,» мы пошли, чтобы поглядеть на лачугу Хобсонов в ТШГ. Джасси все пыталась убедить меня, что там все в порядке, и можно ночевать. Но я, конечно, знал, что мы там увидим. Ну вот, мы пришли, посмотрели, и я сказал: не изобретай никаких оправданий, Джасси. Будете жить у нас. Для шести человек, мы место как-нибудь найдем. И, надо признать, имея в два с половиной раза меньше дома, зато в два с половиной раза больше детей, Эльвира и я получили новую перспективу в жизни. Все старые проблемы перестали иметь значение.»

За ширмой снова послышалось шарканье нескольких пар босых ног, пластиковая пленка отлетела в сторону, и Марк увидел запоздавшую часть группы посетителей: Мэри, Уильяма, Памелу и Патрика. Патрик и Памела немедленно вскочили на кровать Марка, чтобы его обнять.

«Полегче, Рикки, Пам! А то у папы швы разойдутся,» - сказала Мэри, сопроводив замечание долгим поцелуем в губы Марка.

Марк с любопытством наблюдал, последует ли какая-то реакция со стороны Мэри по поводу нового стиля одежды Саманты, с ее завязанной узлом футболкой и обнаженным пупком. К его удивлению, никакой реакции не последовало. Либо Саманта была достаточно предусмотрительна, чтобы получить у мамочки надлежащее разрешение, либо Мэри просто больше не возражала. Всего лишь неделю назад, Мэри пришла бы в ярость и назвала этот узел на животе «как не принято,» улыбнулся Марк про себя. Удивительно, что один небольшой ураган может сделать для прогресса высокой моды! Мэри и сама была одета совершенно «как не принято:» в ее старой, «только для дома,» блузке и рваной юбке, причем нижняя часть юбки была немного испачкана грязью. Марк был еще более рад, что Мэри надела его недавние подарки: ожерелье и браслет с кристаллами «настоящего Сваровски.» А вместо ее обычных растоптанных туфель, на ногах у Мэри были даже «гавайские босоножки!» Интересно, находит ли Мэри их жизнь после «Нулевого Года» более приятной и «даже сексуальной?»