На сей раз Ратлидж сделал ход первым с такой скоростью и с такой злостью, что застал Кормака врасплох, и оба они пошатнулись и, прежде чем кто-то из них успел восстановить равновесие, оба полетели вниз с обрыва.

Падать пришлось невысоко. Они рухнули в густую траву, на землю, испещренную колючими кустами и выступами породы. Потом покатились по склону вниз, к валунам и белой пене на волнах. Шум моря делался все громче, смешанный с громом, он превратился в один бесконечный оглушительный грохот.

Ударившись плечом о камень, Ратлидж крякнул от боли, но тут же обо всем забыл: на него обрушился Кормак, и оба покатились дальше. Они рычали, ругались. Ратлидж почувствовал на губах соленый привкус крови; и под ребрами он ощутил теплое и мокрое – что-то острое вошло под кожу. Кормаку тоже доставалось, но он не обращал на боль никакого внимания.

Ратлидж столкнулся с хитрым, сильным, жестоким противником. Он жалел, что под рукой у него нет штыка, ружейного приклада, любого оружия. Кормак не глядя наносил ему удары. Ратлидж скрипел зубами; один глаз у него заплыл, а левый локоть онемел… Вдруг они докатились до конца длинного склона и по инерции упали в ледяную воду.

Ратлидж крепко держал Кормака и почувствовал, как тот обмяк.

Ратлидж вскочил и дернул противника за собой.

– Ты не умрешь… я… не позволю тебе умереть! – кричал он, хватая ртом воздух, но Кормак не ответил, даже когда лицо его показалось из воды. – Черт побери… я еще посмотрю… как тебя повесят!

На лбу Кормака, в том месте, где он ударился под водой о камень, чернело пятно; оттуда хлестала кровь.

Ратлидж с трудом брел против ветра, сражаясь с волнами. Казалось, все стихии объединились против него. Ветер швырял ему в лицо песок и мелкие камешки.

Он стиснул зубы, чувствуя, как немеет тело в холодной воде. Его тащило назад течение, он спотыкался и ударялся о камни, с трудом волоча за собой Кормака.

Хэмиш кричал на него, но он не обращал на крики внимания. Главное – держать голову Кормака над водой, даже когда он захлебывался сам. Он наглотался соленой воды, волны захлестывали его с головой, он задыхался, отплевывался. Силы начали изменять ему. Откуда-то из клубящейся тьмы послышался голос Хэмиша, который звал его по имени и запрещал ему умирать.

«Не сейчас… еще не время… клянусь, я не дам тебе уйти так легко!»

А может, он слышал собственный голос? Может, он обращался к Кормаку?

Тяжело дыша, кашляя, он снова выплыл на поверхность и вытянул за собой Кормака. Ему показалось, что тот стал легче. Может быть, вода привела его в чувство? Но Кормак не делал попыток вырваться или плыть самостоятельно.

Все мышцы напряглись до предела и больше, но Ратлидж крепко держал Кормака за ворот рубашки, а второй рукой ощупывал камни, а ноги отталкивались от скользких камней на дне, сопротивлялись течению и упорно несли их к берегу. Онемевшая рука вдруг отказывалась действовать, и тогда они оба падали, их окатывало ледяной водой, а затем тащило в открытое море. И все же Ратлидж не сдавался; он удерживал их обоих над водой только силой своей воли. Вода была повсюду, казалось, ей не будет конца. Он вгрызался в песок каблуками, качался, ударялся. Вся спина у него была в кровоподтеках и ссадинах. И все же он держался.

«Я не для того выжил на проклятой войне, чтобы умереть в море у берегов Корнуолла! – снова и снова твердил себе Ратлидж. – Я доживу до того дня, когда этого ублюдка повесят!»

Он был так поглощен сложной задачей выжить, что не сразу сообразил: он выбрался на пляж. Ноги ступают по гальке у самой кромки воды. Поэтому следующая волна застигла его врасплох.

Начинался прилив; его потащило вперед с такой силой, что он выпустил Кормака. Их обоих вынесло на уступ, вода и песок немилосердно жгли им лица и руки, а соль разъедала открытые раны.

Ратлидж вцепился в утес руками и ногами, не давая морю снова захватить его в плен. Он сражался с силой, удивившей его самого. Когда его накрывала очередная волна, он хватал ртом воздух, пытаясь унять дрожь и успокоить дыхание.

Он слышал, как дышит лежащий рядом с ним Кормак; сначала хрипло, потом спокойнее. А потом Кормак поднялся на колени, схватил камень, замахнулся и ударил со всей силы – он набрался сил, пока Ратлидж сражался со стихией, спасая их обоих.

Вовремя услышав крик Хэмиша, Ратлидж перекатился набок, и камень беззвучно ушел в мокрый песок. Кормак вложил в удар всю силу.

Хватит, черт побери, достаточно!

Ратлидж прицелился и ударил Кормака ногой в пах. Один ботинок он потерял в воде, но оставался второй. Удар вышел сильным. Ратлидж вложил в него всю свою ярость. Кормак взвыл от боли. Его крик был громче шума прибоя и ветра; потом крик захлебнулся и оборвался. Кормак согнулся пополам, его накрыло следующей волной.

Тяжело дыша, Ратлидж подумал: в конце концов, вода оказалась его союзницей.

Тот, кого Оливия называла Люцифером, спустился в область обычного, смертного страдания.