Он пошел в советское консульство в Нью-Йорке за визой для своего отца, который захотел вернуться в матушку-Россию в 1934 году. Консульский служащий, который служил в советской разведке, спросил: «Не окажете ли вы в ответ своей стране услугу?» Моррос согласился создать фальшивую биографию — призрачную работу с ложными рекомендательными письмами — в берлинском филиале «Парамаунт». Эта легенда послужила хорошим прикрытием для Василия Зарубина, который позднее стал руководителем советской разведки в Соединенных Штатах во время Второй мировой войны. Зарубин в долгу не остался. Он платил Морросу за пользование его голливудской музыкальной компанией, служившей прикрытием для советских шпионов.

Весной 1943 года ФБР записало разговор Зарубина с американским коммунистом Стивом Нельсоном об устройстве советских агентов в лабораторию радиационных исследований в Беркли. Тем летом Гувер получил анонимное письмо от недовольного советского разведчика в Вашингтоне. В нем он указывал на Зарубина как на советского разведчика, руководящего шпионской деятельностью Советов в Америке, и сообщал, что советские шпионы руководят широкой сетью и вербуют подпольных агентов, которые «крадут всю военную промышленность Америки»[279]. В письме были названы имена пяти советских разведчиков, работающих под дипломатическим и коммерческим прикрытием в Соединенных Штатах, включая Бориса Морроса.

Но ФБР ждало четыре года, прежде чем выслать агента для разговора с Морросом в Лос-Анджелесе в июне 1947 года. Необъяснимое промедление заставило Гувера написать горькую фразу: «Сколько других, подобных этой, ситуаций есть в наших собственных досье — вот что меня беспокоит. Г.»[280].

К счастью для Гувера, Моррос согласился работать на ФБР. Его решение обмануть Москву было действительно редким. И еще более необычным было то, что один кадр из его старого советского «дела», который подтверждал, что у Морроса имелись глубинные связи с КГБ, стал понятен армии дешифровальщиков и ФБР. Советские создатели шифров были время от времени беспечны. Для Москвы кодовое имя Бориса Морроса, урожденного Бориса Мороза, было Фрост (мороз — англ.). Любая крошечная трещинка в броне советской разведки была подарком от богов войны.

Моррос стал сотрудничать с ФБР после десяти лет работы на Москву. В Бюро называли его работу «Мокейс». Его музыкальная компания по-прежнему служила прикрытием для операций КГБ в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. В 1948 году он совершил для ФБР прорыв, получив приглашение поехать в Женеву на встречу с Александром Коротковым, который руководил всемирной сетью нелегалов КГБ. Он снова встретился с Коротковым в Москве в 1950 году. Для Кремля Моррос плел небылицы о своих приглашениях в Белый дом и Ватикан. КГБ глотало наживку, несмотря на сомнения.

В начале 1950-х годов это было единственное в своем роде дело: ни ЦРУ, ни Пентагон не имели агента внутри КГБ. О том, что Гувер добился этого прорыва, в Белом доме и конгрессе знали лишь несколько избранных непрофессионалов — очень немногие.

«ФБР — это Дж. Эдгар Гувер»

Теперь против коммунистической угрозы вместе с ФБР в конгрессе работали три следственных комитета. Комитет по антиамериканской деятельности палаты представителей преследовал голливудских «левых» и осуждал «попутчиков» в духовенстве. Сенатский Подкомитет по внутренней безопасности расследовал советские интриги в ООН и преследовал сочувствующих коммунистам в колледжах. Сенатский Подкомитет постоянных расследований теперь находился под руководством нового председателя — сенатора Джо Макккарти, республиканца из Висконсина.

Маккарти три года находился в бешеной гонке. Фальсифицированная версия устаревшего и неточного доклада ФБР стала главным источником первого ложного обвинения, которое принесло ему славу в 1950 году — в том, что Госдепартамент наводнили сотни коммунистов. У него не было списка имен, как он утверждал, лишь цифра, которая со временем менялась. Но тем не менее сенатор был обязан долей своей славы и власти использованию и злоупотреблению докладами ФБР, предоставленными посредниками между Гувером и конгрессом. Маккарти и его главный следователь — бывший сотрудник ФБР по имени Дон Сьюрайн прочли кипы докладов Бюро о коммунистической угрозе. В свою очередь, Сьюрайн держал Гувера в курсе работы Маккарти.

Подобно своим коллегам в конгрессе, сенатор регулярно присягал на верность Гуверу публично и с глазу на глаз. «Вам не нужно сооружать памятник, — написал Маккарти директору в одном типичном для него письме. — Вы построили памятник самому себе в виде ФБР, так как ФБР — это Дж. Эдгар Гувер, и я полагаю, мы можем быть уверены в том, что так будет всегда»[281].