— Я знала, что долго наряжаться вредно, — удрученно проворчала Рэлина, вздохнула, с опаской спросила, — Что ты со мной теперь сделаешь?

— С тобой ничего, — пожал плечами Император, — что я могу с тобой сделать, ты все еще любимая мной женщина, разве что задержу во дворце. Но я хочу посмотреть на него, на того, кто оказался достоин твоего внимания. За ним уже послан отряд.

Рэлина похолодела:

— Бэн, — выдохнула она, — его нельзя арестовывать.

— Он что, и вправду оборотень? — усмехнулся император.

— Я же сама все видела.

— Я думал, у страха глаза велики, а ты так и не приехала утешить меня и рассказать, как погиб мой драгоценный племянник, — пожал плечами император, и протянул Рэлине руку, — идем, познакомишь меня со своим оборотнем, обещаю, я его сразу не убью.

— Бэн, — Рэлине казалось, что она сейчас умрет, — Бэн, прошу тебя, отпусти его. А он разве уже здесь? — Рэлина оглянулась, у приоткрытой двери стоял доверенный воин императора, — Как?

— И против твоего оборотня, любимая, найдется управа, — усмехнулся император и потянул Рэлину за собой.

Бесшабашная воительница сжалась в птенца, она не терпела себя такую, безвольную игрушку — куклу в руках императора-кукловода. Замирала и подчинялась. Он был слишком решительным, слишком сильным и очень властным. Император ревновал и хотел незамедлительно посмотреть на соперника.

То была тайная комната в башне, туда не просто было проникнуть, но еще сложнее выбраться из нее. Все во дворце боялись той комнаты, знали — оттуда только две дороги, одна вниз в подземелье, вторая на плаху. Крут был император с предателями и изменниками, с убийцами и ворами. Рэлина тоже подумала, что ее не выпустят больше из страшного каменного мешка, куда тянул ее император. А он крепко держал ее руку. И был неумолим. Очень хотелось поджать ноги как в детстве и расплакаться. Но духу не хватало даже на такой детский протест. Бежала за императором, смотрела на его широкую спину, ей казалось, что он и сам оборотень, огромный страшный оборотень.

Когда Бэн втянул Рэлину в каменный зал, и за спиной закрылась тяжелая железная дверь, она вздрогнула и не сразу решилась выглянуть из-за спины императора.

Менестрель стоял у стены, его не сдерживали ни цепи, ни веревки, как будто он пришел сюда добровольно, или его заманили? Рядом с ним два стражника.

Гэл и вправду пришел сюда добровольно. Как только карета Рэлины выехала за ворота и скрылась за углом улицы, дом и сад внезапно заполнили вооруженные люди, офицер сказал, что менестреля ждут во дворце, попросили не сопротивляться. Гэл решил, что устраивать бой в доме Эллэ не по правилам хорошего тона, к тому же в этом доме был Айрэ. А еще он не прочь был попасть во дворец, зачем усложнять себе жизнь, если его проведут туда с эскортом и без лишних вопросов. Ведь тогда Рэлина не сможет сказать, что он нарушил запрет. Он и пошел.

Теперь стоял перед императором.

Рэлина смотрела то на лицо Бэна, то на лицо менестреля. Менестрель спокоен, только глаза как будто светятся в свете факелов. А вот Бэн повел себя странно, сначала он застыл, долго смотрел на менестреля, изучал, заволновался. Недоверчиво качнул головой и громко приказал, как будто хотел криком выплеснуть весь свой гнев:

— Стража, вышли вон!

Рэлина вздрогнула, отступила на шаг назад.

Менестрель, слегка наклонив голову влево, внимательно смотрел на императора, как будто тоже хотел вспомнить что-то далекое и неуловимое как сон.

Стража вышла.

Рэлина собирала в себе всю смелость, чтобы смочь защитить оборотня. И то, что произошло, когда они остались втроем, ее поразило настолько, что она буквально остолбенела.

Император прошипел в ее сторону:

— Ну, девочка, я тебя поздравляю, это талант находить таких мужчин, — и, шагнув к менестрелю, опустился перед ним на одно колено, склонил голову, приложил руку к сердцу, — приветствую тебя, Старейшина.

— Ты тот переводчик, при императоре Ралры — Нкагое, — вспомнил Гэл, — встань, я не люблю этих церемоний.

Бэн поднялся с колен:

— Будь моим гостем, Старейшина.

— Благодарю за приглашение… Да уж, у меня и нет иного выбора, — хмыкнул Гэл, — я здесь застрял.

Рэлина не понимала, что происходит, и как такое могло случиться, и кто на самом деле этот оборотень, если сам император склонился перед ним.

Оба, и император, и менестрель, как будто забыли о ней. Бэн пригласил гостя в свой кабинет, был вежлив и гостеприимен, восторжен, смотрел на менестреля как на божество, предложил пообедать с ним и отведать какой-то напиток, о котором Рэлина и не слышала раньше. Шла за мужчинами, чувствуя себя совершенно одинокой и забытой. Не понимала — они оба не решаются ей что-либо сказать, опасаясь нарушить равновесие, позволяющее не помнить в эти минуты, что она стоит между ними.

Сидели втроем за рабочим столом, в кабинете императора, совершенно разные, в чем-то неуловимо похожие. Немного выпили, закусили. Император обвыкся, и уже не смотрел на Гэла с удивленным восхищением. Предложил сигары из драгоценного здесь табака. Гэл не любил сигар, но так хотелось курить. Завязался разговор.

— Как ты сюда попал? — спрашивал Бэн.