Ян пытался встать, но у него это плохо получалось. Его колотило не то от истерики, не то от удара — Виктор сейчас не хотел анализировать. Все, что он хотел — чтобы это существо убралось сейчас подальше. Из его, Виктора, квартиры. Из города, а, еще лучше, из жизни.

— Ты должен мне помочь, — прохрипел Ян. — Договор…

Виктора снова затрясло, но теперь от возмущения.

— Плевать я хотел на твой договор! — заорал он. — Я ничего тебе не должен! Ни-че-го! Ты сам нарушил его, и нарушил дважды! Что случилось с пунктом «не причинять никому вреда»?

— Я не хотел, — снова повторил Ян. — Она мне нравилась…

И добавил жалобным тоном растерянного ребенка:

— Зачем мне было ее убивать?

Виктор запрокинул голову и истерично расхохотался.

— Зачем? — издевательски передразнил он. — Ты об этом спрашиваешь меня? — он презрительно сощурил глаза и ткнул в Яна пальцем. — Да потому, что ты чертов садист! Маньяк! Ты это понимаешь?

Теперь Ян снова смотрел на Виктора. Его перекошенное лицо было мертвенно-бледным, единственный глаз широко распахнут, словно от глубокого потрясения. Съехавшая повязка обнажала красновато-белые гребни изуродованной плоти.

— По… жалуйста… — пробормотал Ян.

Это слово он произнес через силу, будто впервые пробуя на вкус. Но именно поэтому в душе Виктора разросся новый взрыв негодования.

— Не говори о том, о чем не имеешь понятия! — зло выплюнул он.

— Так научи меня! — теперь Ян кричал тоже.

И эта эмоциональная волна, до сей поры не свойственная ему, ошеломила ученого, сшибла с ног, и он только и мог, что оторопело смотреть в мокрое, изуродованное лицо Яна.

— Ты не знаешь, — лихорадочно продолжил тот. — Как жить с этим. Когда не значишь ничего. Лишь расходный материал. Когда в теле не осталось ни одной целой кости. Когда есть только боль. И смерть. Испытываешь сам. Питаешься этим. Изо дня в день, — он судорожно сглотнул и начал неуклюже подниматься по стене. — И не знаешь другой жизни. Только страх. Только боль. Только насилие. Меня так долго учили этому. Я не умею по-другому.

Теперь он поднялся во весь рост. Стоял, привалившись плечом к стене, и казался еще более жалким, чем обычно. Виктор отступил на шаг. Он вдруг подумал, что не смог бы ударить Яна снова — трогать его сродни тому, что трогать таракана. От этой мысли он слабо застонал, и показалось, сейчас его самого стошнит от омерзения. Если Ян задержится здесь еще хоть на мгновение — его вывернет наизнанку сытным обедом, который они вместе с Лизой заказали в кафетерии гостиницы: тыквенным супом и бараньими отбивными.

— Я не хочу так, — сказал Ян, и его голос почему-то дрогнул. — Я хочу понять, чего был лишен. Все это время. Хочу знать. Чувствовать…

Он выдержал паузу. По лицу градом катился пот, оставляя на коже полосы из грязи и крови. Но мутный глаз подернулся ряской мечтательности, не свойственной ему раньше.

— Любить… — почти неслышно, одними губами закончил Ян.

Виктору показалось, что он сходит с ума. Этот демон, с головы до ног облитый чужой кровью, на счету которого не одна жизнь, сейчас как ни в чем не бывало стоит в его квартире и мечтает — о любви?

Виктору снова захотелось истерически рассмеяться, но вместо этого он сказал:

— Я не верю. Уходи.

Яна затрясло сильнее.

— Пожалуйста, — тихо проговорил он.

Дрожащими пальцами подтянул повязку на место, тыльной стороной ладони утер окровавленный рот. Виктор со злорадством отметил, как на щеке васпы разливается багрянец гематомы.

— Уходи, — повторил он.

— Нет! — Ян подался вперед. Пошатнулся, но не упал.

— Помоги мне, — исступленно попросил он. — Если не ты, то кто?

— Я тебе не верю, — Виктор отступил снова.

— Прошу…

Тогда Виктор сжал кулаки и закричал, распаляясь от отвращения и злости:

— Убирайся, я же сказал! Уходи, ну? Уходи, или я уйду сам!

Он повернулся к Яну спиной.

Холод разливался по комнатам волнами, вздымал ламбрекены штор. Будто снаружи рвалось что-то невообразимое, гнетущее. Что-то, гораздо страшнее, гораздо могущественнее Яна, и частью чего был Ян.

Первобытный страх, возникший из ниоткуда, захлестнул Виктора с головой. Он страстно захотел сейчас оказаться от этого места (и этого существа) как можно дальше.

— Виктор…

Раздавшийся голос, впервые обратившийся к нему по имени, будто хлыстом опоясал ученого по спине. В этих звуках было столько отчаяния и боли, что Виктор содрогнулся. Он повернулся через плечо, холодея от дурного предчувствия.

Ян все еще стоял, привалившись к стене плечом. Его руки висели плетьми, но теперь в них было что-то, сверкающее бело-голубыми сполохами оточенной стали.

— Я все равно умру, — произнес Ян и поднял нож. — И лучше умереть сейчас. Чем жить чудовищем.

Лезвие вошло в его шею прямо над воротником рубашки. Виктор испуганно вскрикнул, что-то горячее брызнуло ему на лицо и одежду.

(…фонтанчик, бьющий из раны в горле Мириам…

…алые капли на свежем снегу…)