Марта подняла глаза. Тео молча кивнул миссис Уивер, и его лицо покраснело – увы, слишком поздно он осознал свою ошибку. Так же молча развернувшись, с ношей на руках он зашагал к своему дому.

Что ей теперь говорить?

– Простите. – Марта прижала кулаки к глазам. – Я была очень встревожена его видом и вспомнила своего отца перед смертью.

– Это пройдет, – сказала миссис Уивер. – Я пойду поищу дрова.

– Миссис Уивер… – Марта знала, что собиралась сказать, но как же на это решиться? Собравшись с духом, она проговорила: – Я знаю, что случилось с вами в Сетон-парке. Что с вами сделали. Что сделал мистер Джеймс Расселл.

Миссис Уивер замерла, стоя без движения. И ничего не говорила.

– Простите, простите меня, – пробормотала Марта.

– Это не имеет к вам отношения. – Женщина перевела взгляд на загон, где свинья уже успела поесть и теперь чесала спину об изгородь.

– Я возмещу вам убытки, – продолжала Марта. – И не позволю мистеру Джеймсу Расселлу унаследовать этот дом. Я сделаю все возможное, чтобы ему помешать.

Миссис Уивер хмурилась, и губы сжимались – казалось, она обдумывала слова Марты. Или, возможно, вспоминала случившееся шестнадцать лет назад.

– Меня не интересует, что вы сделаете, – ответила она наконец. – А что касается возмещения убытков… Понятия не имею, как такое может быть. Так что давайте лучше займемся огнем.

Они больше не говорили об этом и быстро принялись за работу – сложили костер и вытащили из дома все грязные вещи мистера Барроу. Через несколько часов – Марта прежде никогда не чувствовала такую усталость – мистер Мирквуд вернулся и сообщил, что мистер Барроу вне опасности.

– Я не знал, тут ли вы по-прежнему, но потом увидел дым. Хотел поблагодарить вас обеих за помощь и терпение. – Он протянул руку миссис Уивер.

Она приняла его руку, отводя глаза, и тут же быстро отступила.

– В следующий раз, если он хотя бы день не появится на работе, я пошлю одного из мальчишек проведать его, – сказала женщина.

– Мы разработаем план. Вашей семье не придется этим заниматься. – Тео повернулся к Марте, и его глаза блестели от чувств, которые он был не в силах выразить перед миссис Уивер. – Надеюсь, вам уже лучше, миссис Расселл?

Можно подумать, миссис Уивер забыла, как он назвал ее прежде. При этой мысли на губах Марты появилась улыбка, и она поспешно прикрыла рот ладонью.

– Намного лучше. Благодарю вас, мистер Мирквуд. Надеюсь, мы с мистером Барроу встретимся как-нибудь в другой раз.

– Конечно. – Он уставился в землю и на мгновение замер – словно молодой человек, встретившийся с понравившейся ему дамой и теперь не знавший, что сказать. – Попросить кого-нибудь отвезти вас домой? Я бы сделал это сам, но хочу принять ванну, прежде чем окажусь в обществе.

– Да, понимаю. Нет, я пойду пешком, спасибо. – Марта тоже опустила глаза.

Ванна… Вот если бы она была его женой… Боже упаси! Откуда у нее такая мысль? Но если все-таки была бы, они бы вместе отправились домой и она бы забралась в ванну вместе с ним. И взяла бы кусок мыла из его руки и принялась бы отмывать. Он, опустив голову, забыл бы обо всех тяготах дня, а она бы разминала мышцы на его спине. Его дыхание становилось бы все спокойнее, а она испытывала бы гордость за поступок своего смелого и благородного мужа.

Какая бессмыслица! Она никогда не станет его женой. Даже если бы они оба этого желали. Безопасность Сетон-парка зависела от рождения ее ребенка, – если он вообще родится, – и ребенок этот стал бы наследником мистера Расселла. Ей не стоило думать о мужчинах… принимающих ванну.

И все же она не могла о нем не думать. Пожав ему на прощание руку и шагая долгой дорогой домой, она представляла его лежащим в теплой воде, лениво переворачивающимся с боку на бок. У него должно быть ароматное мыло. Возможно, цитрус. Или что-то с мускусным запахом – такой запах любят мужчины. В горячем воздухе его волосы будут виться больше обычного. В воде он будет обнажен, но совсем иначе, чем накануне. Не как мраморная статуя, не согретая светом пламени, а как нечто изысканное и смутное, оставляющее немало возможностей для воображения. И можно было бы с нетерпением ожидать того мгновения, когда он встанет из ванны.

Когда же наступит этот момент, он ухватится за края ванны и поднимется в полный рост. С тела будет стекать вода. Капать с его волос – капли, танцующие в солнечных лучах, заливавших комнату. И его взгляд тут же обратится на женщину, наблюдавшую за ним.

Она представляла все это в библиотеке, забыв на коленях открытую книгу. И за ужином, накалывая на вилку горошек. И в спальне, при ярком, дерзком свете. А потом, когда наконец легла, мысленно оценивала каждую пикантную деталь этой сцены.

О чем думали римляне, создавая Венеру? Воплощением любви должен быть мужчина, высокий, широкоплечий и сияющий, не всплывший на поверхность воды в безжизненной раковине, как любили изображать Венеру художники, а широкими шагами выходящий из волн на сушу – океанский подарок, видимый каждый женщине в округе.