— Но если бы я ждал, а ты действительно убил?

— Тогда ценою этой зверюшки ты бы узнал обо мне кое-что неприятное. И в дальнейшем пусть будет тебе известно, что меня провоцирует на убийство все, что чужеродно и наделено острыми зубами. Ведь если бы я хотел убить, твои вопли не произвели бы на меня никакого впечатления. Так что всегда выбирай подходящий момент, Нед. Сперва трезво оцени ситуацию, лучше позволить, чтобы что-то произошло, чем действовать слишком поспешно. Обиделся? Своей коротенькой лекцией я заставил тебя почувствовать себя идиотом?

— С чего ты взял, Чарльз? Я далек от мысли, что нет вещей, которым мне не надо научиться.

— И ты хотел бы учиться у меня?

— Чарльз, я…

— Прости, Нед. Мне не следует надоедать тебе. Ты был прав, пытаясь остановить меня от убийства зверя. Не твоя вина, что ты не понял моих намерений.

— Однако ты считаешь, что я преждевременно выступил, вместо того чтобы оценить ситуацию? — растерянно спросил Раулинс.

— Это было ненужным.

— Ты сам себе противоречишь.

— Отсутствие логики — это моя привилегия, — сказал Бордман. — Выспись сегодня как следует. Утром мы полетим и составим карту, а потом начнем высылать туда людей. Может оказаться, что мы будем через неделю беседовать с Мюллером.

— И он захочет с нами сотрудничать?

— Сперва не захочет. Будет раздраженным, примется оплевывать нас ядом. Это же мы — те, кто его отверг. Зачем он должен теперь помогать людям Земли? Но в конце концов он нам поможет, Нед, поскольку он человек чести, а честь — это такая вещь, которая не поддается изменениям, безотносительно к тому, насколько ты болен, одинок или обижен. Настоящую честь не убивает даже ненависть. Даже во мне есть своеобразная честь. Уж как-нибудь мы установим контакт с Мюллером. Уговори его, чтобы он вышел из этого лабиринта.

— Надеюсь, так все и будет, Чарльз. — Раулинс заколебался. — Но как подействует на нас близость с ним? Я имею в виду его болезнь, его воздействие на окружающих..

— Мерзко…

— Ты его видел уже после того, как это случилось?

— Да, множество раз.

— Я по-настоящему не могу себе вообразить, как это можно находиться рядом с человеком, когда все его естество воздействует на тебя.

— Ощущение такое, словно ты забрался в ванну, полную кислоты, — ответил Бордман с некоторым сомнением. — К этому можно привыкнуть, но полюбить — никогда, это как огонь по всей коже. Уродство, страх, жадность, болезни… хлещут из Мюллера.

— Ты сказал, что он человек чести…

— Был — и слава тебе, Господи! Если даже в мозгу такого достойного человека, как Дик Мюллер, кроются эти мерзости, то что же говорить об обычных людях? Только послать на них несчастье, подобное тому, что выпало на долю Мюллера.

— У Мюллера было достаточно времени, чтобы самому сгореть от собственного несчастья, — заметил Раулинс. — Что будет, если к нему теперь вообще нельзя приблизиться? Если то, что он него эманирует, окажется настолько сильным, что мы не выдержим?

— Выдержим, — сказал Бордман.

Глава вторая

1

В лабиринте Мюллер проанализировал ситуацию и прикинул свои возможности. В окошках визиоскопа были видны изображения корабля, пластиковых куполов и мельтешение крохотных фигур. Теперь он жалел, что не смог освоить операций, регулирующих четкость изображения. Но он считал, что ему повезло, что он хоть как-то может пользоваться этой аппаратурой. Множество аппаратов в этом городе утратило свои свойства из-за износа каких-то узлов. Мюллеру удалось установить, для чего служат лишь некоторые из них, да и ими он пользовался далеко не идеальным образом.

Он следил за туманными изображениями ближних своих — людей, занятых разбивкой лагеря на равнине — и прикидывал, какую новую пакость они ему приготовили.

Он сделал все, чтобы стереть за собой следы, когда стартовал с Земли. Нанимая звездолет, он ложно заполнил маршрутный лист, указав, что летит на Сигму Дракона. Во время полета ему пришлось отметиться на трех станциях слежения, но на каждой из них он зарегистрировался как совершающий облет Галактики, трассу которого он старательно обдумал, чтобы никто не мог знать, где он находится.

Нормальный сравнительный анализ данных станций слежения должен был выявить, что все три очередных заявления — ложь, однако он рассчитывал, что до ближайшего контроля он успеет закончить рейс и исчезнуть. Скорее всего, ему это удалось, так как патрульные корабли не были посланы за ним вслед.