— Я упал и вывихнул ногу. Впрочем, я не придал этому обстоятельству особого значения. Ибо готов был бежать пятнадцать миль, отделявших нас от форта, даже на сломанной ноге. И потому снова полез вверх. Помню, когда мне удалось высунуться из ямы, я подумал: «Они прострелят мне голову». Но эта мысль оставила меня совершенно равнодушным. Как выяснилось потом, в деревне оставались только небольшая охрана, старейшины, женщины и дети. Нам повезло: вокруг было темно, хоть глаз коли, луна зашла за тучу. Выбравшись из ямы, я пополз к загону, над которым был возведен навес. Там держали лошадей, привязанных к горизонтальной перекладине забора. Среди них был и большой гнедой конь.

— Сержант Макгрегор, — прошептала Кейт.

Финн кивнул.

— Клянусь, Кейт, когда я увидел этого коня, у меня на глаза навернулись слезы. Я отвязал его и еще двух лошадей, а потом отправился на поиски своих солдат. Обходя деревню, я наткнулся на крепкую палку размером с биту и прихватил ее с собой. Вооружившись подобным образом, я подошел к маленькому домику, у дверей которого стоял охранник. Оглушив его своей дубинкой, я втащил тело в дом. Там на полу лежали люди. Но я не успел их разглядеть, на меня сзади напал второй охранник и приставил нож к горлу. Что мне оставалось делать? Я всем телом подался назад и впечатал его в стену.

— Я видела шрам на твоей шее.

Ее рука скользнула по поросшей щетиной щеке Финна вниз, к горлу, на котором виднелся тонкий изогнутый шрам от пореза. Финн поймал ее руку и поднес к своим губам.

— Ты вызволил своих людей?

— Я вышел из форта с дюжиной солдат, а вернулся с пятерыми.

— Ты не должен винить себя за это, ты…

— Я нес ответственность за них, Кейт. Должен ли я винить себя за то, что нас захватили в плен? Нет, я считаю, что правильно поступил тогда. Я не мог бросить раненых на произвол судьбы. — Финн провел рукой по волосам. — Я не мог оставить их и уйти.

— Ты все правильно сделал.

Финн нахмурился.

— До сего момента я никому, кроме своего начальства, не рассказывал в подробностях о том, как нас захватили в плен. Я не должен был заставлять тебя слушать рассказ о жестокостях войны. Сам не знаю, зачем я это сделал.

Кейт нежно поцеловала его.

— Что касается твоего рассказа, то я скорее не шокирована, а огорчена им. Почему ты так долго все это держал в себе? — Она сокрушенно покачала головой. — Мне трудно представить, что чувствует человек, прошедший через подобные испытания. Беспокойство и страх? Леденящий душу ужас? Постоянную неуверенность в себе? То, что ты после всего пережитого не сошел с ума, не сбился с пути, достойно восхищения.

Они помолчали. У Финна потеплело на душе. Он понял, что его признание не оттолкнуло Кейт. Она не смотрела на него с жалостью, как обычно смотрят на солдата-калеку. Кейт внимательно слушала его и порой даже восхищалась. Финн стал глубоко, размеренно дышать, опасаясь приступа болезни. Он облегчил душу, и теперь у него возникло ощущение, будто с его плеч свалилась гора. Финн положил ладонь на руку Кейт.

— Дрожь прекратилась, — с улыбкой сказала она. — Это хороший знак.

Он поднял ее голову, взяв за подбородок.

— Я никогда в жизни не…

Их прервал громкий стук в дверь. Это посыльный доставил одежду из мастерской мадам Гаглен. Финн громко вздохнул.

— Ты самая необычная женщина, которую я когда-либо встречал в своей жизни, — закончил он начатую мысль.

— А ты самый необычный мужчина. Ты — мой герой, Финн.

Он поднял бровь.— Это очень высокое звание.

Глава 24

Даже в прохладной темноте кареты Кейт чувствовала, что у нее горят щеки. Финн всегда заставлял ее краснеть, как школьницу. Он был единственным человеком в мире, которому удавалось смутить ее. Сидя в экипаже, Кейт вспоминала о том, как она вышла из спальни апартаментов, и Финн поднялся ей навстречу. Он окинул ее пристальным взглядом — с ног, обутых в бальные атласные туфельки цвета лаванды, до головы. Прическу Кейт украшали заколки с хрустальными вставками, имитировавшие аметисты. Финн попросил ее сделать пируэт, и она выполнила его просьбу. Глаза Финна вспыхнули хищным блеском. От его взгляда по телу Кейт пробежала дрожь. Она уже не хотела никуда ехать. Кейт мечтала теперь только об одном — оказаться с Финном в спальне, на широкой кровати под балдахином. Она представила, как Финн медленно снимает ее новый наряд, лаская и целуя ее спину.

Но вскоре Финн увлек ее вниз, в вестибюль, где на них глазели другие постояльцы, а потом они вышли во двор отеля. Там их уже ждала карета. Когда они сели в салон, Финн крепко обнял и страстно поцеловал ее.

— Ты истинная богиня, — шептал он, и Кейт ощущала на своей щеке его жаркое дыхание. — Ты такая соблазнительная…

В окно кареты упал свет газового фонаря, и Кейт затрепетала, увидев выражение глаз Финна. Она поняла, что это был именно тот мужчина, от которого она хотела бы рожать детей. И от этой мысли щеки Кейт запылали с новой силой.

— Еще один поцелуй, — сдавленным от страсти голосом промолвил он, — и, боюсь, я разорву на тебе это фиолетовое платье, за которое мне пришлось выложить больше сотни франков…