ПОКЛОНЕНИЕ ВОЛХВОВ

Снега упорные мели и мощно и печально пели,
Когда на сем краю земли, в еловом выстывшем приделе,
Среди коров, среди овец, хлев освещая ярким телом,
В тряпье завернутый, малец сопел и спал на свете белом.
Я на коленочках Его держала. Было очень больно
Сидеть… Но было торжество отчаянно и колокольно!
Старуха супротив меня, слезясь глазами, быстро пряла.
А овцы грелись близ огня — таких овец я не видала:
Как снеговые горы, шерсть!.. В открытой двери плыли звезды.
Навозом пахли доски, жесть и весь печной подовый аоздух.
Обрызгал мальчик пелены… (На них — мешок я изорвала…)
И бубенцы были слышны — волхвы брели, я поджидала…
Они расселись круг меня. Дары выкладывали густо:
Лимоны — золотей огня, браслеты хитрого искусства,
И кольца золотые — вот — на леску рыбой нанизали,
Варенье из лесных смород, а как варили — не сказали…
Склонили головы в чалмах — как бы росистые тюльпаны,
И слезы в их стоят глазах, и лица — счастьем осиянны:
«Живи, Мария! Мальчик твой — чудесный мальчик, не иначе:
Гляди-ка — свет над головой, над родничком!..» А сами плачут…

Я их глазами обвожу — спасибо, милые, родные!..

Такого — больше не рожу вметелях посередь России…
Чтоя. Арапчонок, смотришь ты, косясь, замерзнув, исподлобно?..
Младенцы наши — вот цветы: в снегах да во поле сугробном…
И дуют, дуют мне в скулу — о, я давно их поджидада! —
Собой пропарывая мглу, ветра с Ветлуги и Байкала,
Ветра с Таймыра и Двины, ветра с Урала, Уренгоя,
С Елабуги, Невы, Шексны, — идут стеной, рыдая, воя…
Изветренная ты земля! Ты, вся продрогшая сиротски!
Ты — рваный парус корабля, мазут машинный топки флотской…
И в то скрещение ветров, в те слезы без конца-без краю,
В ту нашу ночь без берегов — пошто я Сына выпускаю?!

И вот уж плачу! А волхвы, стыдясь меня утешить словом,

Суют небесной синевы громадный перстень бирюзовый
И шепчут так: «Носи, носи, — ведь бабам бирюза — от сглазу!..»
Ну, коли так, — меня спаси!.. А не спасешь — так лучше сразу…

А будет горе — знаю я. Его к доскам прибьют гвоздями.

И будет вся моя семья — тоска меж сохлыми грудями.
Лицо ногтями разорву. Прижмуся ко Кресту главою.
И, словно чей-то труп — во рву, — себя увижу молодою,
Увижу снег, и теплый хлев, пеленки мешковины хлебной,
Зубами как блестел, присев, волхвиный царь с травой целебной…
И тельце Сына в пеленах, как спелый абрикос, сияет,
И на ладошках-облаках кроваво звезды не зияют,
И сено пряное шуршит, и тяжело вздыхают звери,
И снег отчаянно летит в дубовые, медвежьи двери.

ИЗБИЕНИЕ МЛАДЕНЦЕВ