Читаем полностью

Елена Николаевна Крюкова

Ох, тяжко, тяжко, мила-ай,жить на свете… Ох…Воет ветер, стонет ветер —Убийце прощеному…Тяжко, тяжко жить на светеэПарню некрещеному.Я пошью тебе рубахуБелую да чистуюНету, нету больше страхаПеред нашей жизнию.На войну сейчас ребятЗасылают далеко.На груди — кресты горят,Чтобы умереть — легко!..Я молюсь, чтоб выжил тыВ лютом порохе-дыму:А молитвы те просты —Не скажу их никому…Воет, воет волком вьюга,Развевает флаги…Обнимает, будто друга,Черные бараки.В тех бараках мы живем,Сухарики сушим.Сельдь едим да водку пьем —Поминаем души…А священник пьяный насТо и дело крестит —То крестом веселых глаз,То похабной песней…Ох, священник-хулиган!Пригуби бутылку…Отчего ты нынче пьянНа своей могилке?..Отчего ты нынче пьянНа своих крестинах?..Черным смогом осиян —За Отца и Сына…Перегаришком дыхни…Проночуешь ночку?..В нищей жизни мы одниДа с моим сыночком…Шью крестильную рубахуБелую да чистую…Вот и нету больше страхаПеред нашей жизнию.

2.

Крещу Тебя, сынок:Медным крестомпыльных дорог.Бирюзовым крестоммедленных рек.Серебряным крестомтвоим, о летящий снег.Ржавым крестомдымящих труб.Соленым крестомвозлюбленных губ.Бетонным крестомострожных зон.Жемчужным крестомзвездных пелен.Марлевым крестомбольничных жгутов.Мазутным крестомневозвратных поездов.Ледяным крестомнавек уснувших очей…Золотым крестомсолнечных лучей.

ВОСКРЕШЕНИЕ ДОЧЕРИ ИАИРА

К Нему бежала: «Воскреси!» — родня, размазывая слезы…И то, — проси тут не проси, — а тьмы морозная угроза:Бесповоротно хлад скует, и сколько ни молись, ни бейся,А лоб любимый — чисто лед, и водкою хоть в дым упейся…И Он пошел. Собрался вмиг: на улице смоль гололедиц,Глядит юродивый старик во небесах — полет Медведиц…Скорее. Вот печальный дом. И кружева на крышке гроба.Дыханье перевел с трудом — души не потревожить чтобы…Ведь здесь она, душа! Жива… Ей больно… И светло, и стыдно —За то, что отошла едва, а сверху все — навеки — видно…А тело юное лежит покорно, вытянутой плеткой,И от рыданий вся дрожит каморка: «Век-то наш… короткий…»Не плачь ты, мать, не плачь, отец! Он прикоснулся лишь рукою —На скулах проступил багрец, дыханье потекло рекою,И в тело милое душа, смеясь и плача, возвернулась,От возвращения дрожа… И плоти дверь за ней замкнулась…«Ох, доченька!.. Да ты жива!..» Упали — и стопы целуют…Любовь слепого естества — до глубины, напропалую…И плачет, заливаясь, мать, отец от радости ликует!И никогда им не понять, зачем метель в ночи лютует,Зачем их молодая дочь, восстав от смерти, вся пылаетИ так глядит в немую ночь, как будто мертвых призывает.