— «Покажи свою силу! —
свой Божий мускул! —
и все это бужет Твое:
Серебром, жемчугами, сканью расшитое
вьюг кружевное белье,
Турмалины яблок,
топазы хурмы
на заиндевелых лотках —
И сиянье в Пасхальной ночи церквей —
и вой собачий — в веках!..»

— «Да что ты меня прельщаешь, ты,

смердящий пес, Сатана!
Это все от века — уже Мое,
мне подачка твоя не нужна:
На меня Россию надели давно —
отроду! — медным крестом,
И ношу я нательный,
родной мой крест, —
а могильный — уже за холмом…»

— «Ах Ты, душка мой,

несмышленыш Ты мой!
Да кто силе поверит Твоей?!
Сотвори, чтоб не брали на бойню
из дома отчего — сыновей,
Сотвори, чтоб досыта ели младенцы!
Тюремный раскрой алтарь…
Ах, не можешь?.. Да какой же Ты после
этого — Светлый Царь?!»

— «Отыди, черный дух.

Я тебя не слышу.
Я вижу землю мою —
Я лечу над рельсами, над сараями,
я безумно ее люблю;
И безумье Мое — Мой лазоревый нимб —
освещает народу путь,
И в ночи по нему —
солдаты, косцы, плясуны, —
очей не сомкнуть!..

Я могу —

мановеньем мощным одним —
от страданья избавить всех.
Я могу на костистые плечи взять
первородный великий грех.
Только, люди! Как вы будете жить
в этом сахарном, сиром Раю?
Как вы будуте есть,
Как вы будуте пить
мое тело и кровь Мою?

Нет! Хрустит под полозом синий снег,

И под валенком снег хрустит.
Пьет из чаши зальделой всяк человек
Злой замес страстей и обид.
А когда он их выпьет, когда пройдет
Корчи, стоны и муки те,
Что когда-нибудь я и сам повторю,
весь распатланный, на Кресте, —

Вот тогда ты поймешь,

дурак Сатана:
есть у каждого — Крестный путь!
Этот страшный путь,
да Голгофский путь,
где снегов намело — по грудь,
Где юродивой Ксеньи
хрустальный взор,
Где крестит апостол Андрей,
Где заместо нимбов —
топор и костер
Над затылками матерей».

ИЗГНАНИЕ ТОРЖНИКОВ ИЗ ХРАМА