My first impression was of the Dutch dolls (первое впечатление, /которое у меня сложилось/, было о голландских куклах) that my sisters used to play with (с которыми, бывало, играли мои сестры) in my childhood (когда я был ребенком: «в моем детстве»). Her hair was black (ее волосы были черными) and cut in a straight bob (и подстриженными прямой круглой стрижкой; to cut — резать; стричь; bob — короткая круглая стрижка /у женщин/) and a bang across the forehead (и с челкой через /весь/ лоб). Her cheekbones were high (ее скулы были высокие) and her whole figure had a queer modern angularity (и вся ее фигура имела своеобразную современную угловатость; queer — странный; необычный; angle — угол) that was not (которая не была), somehow (каким-то образом), unattractive (непривлекательной; to attract — привлекать). She was not good-looking (она не была хорошенькой) — plain rather (скорее, некрасивой; plain — уст. плоский, ровный; незамысловатый, обыкновенный; некрасивый) — but there was an intensity about her (но в ней была напряженность; intense — крепкий, сильный; интенсивный), a forcefulness (сила; force — сила) that made her a person quite impossible to overlook (которая делала ее личностью, на которую совершенно невозможно было не обратить внимание; to overlook — не заметить, просмотреть, пропустить).

"You are Miss Barnard?" I asked (вы мисс Барнард?).

"I am Megan Barnard (я Меган Барнард). You belong to the police (вы из полиции: «вы принадлежите полиции»), I suppose (я полагаю; to suppose — предполагать)."

"Well," I said, "not exactly (не совсем; exactly — точно) — — "

She interrupted me (она прервала меня). "I don't think (я не думаю) I've got anything to say to you (что мне есть, что вам сказать). My sister was a nice bright girl with no men friends (моя сестра была милой, умной девушкой без друзей-мужчин; bright — яркий; ясный; умный). Good morning (доброго /вам/ утра)."

cheekbones ['ti:kbn], angularity [aeju:'laert], intensity [n'tenst]

My first impression was of the Dutch dolls that my sisters used to play with in my childhood. Her hair was black and cut in a straight bob and a bang across the forehead. Her cheekbones were high and her whole figure had a queer modern angularity that was not, somehow, unattractive. She was not good-looking — plain rather — but there was an intensity about her, a forcefulness that made her a person quite impossible to overlook.

"You are Miss Barnard?" I asked.

"I am Megan Barnard. You belong to the police, I suppose."

"Well," I said, "not exactly — "

She interrupted me. "I don't think I've got anything to say to you. My sister was a nice bright girl with no men friends. Good morning."

She gave a short laugh (она коротко засмеялась: «она издала короткий смешок»; to give a laugh) as she spoke (когда сказала /это/) and regarded me challengingly (и посмотрела на меня с вызовом). "That's the correct phrase, I believe (это правильная фраза, я полагаю)?" she said.

"I'm not a reporter (я не репортер), if that's what you're getting at (если это то, на что вы намекаете)."

"Well, what are you (а кто вы /по профессии/)?" She looked round (она посмотрела вокруг). "Where's mum and dad (где мама и папа)?"

"Your father is showing the police your sister's bedroom (ваш отец показывает полиции спальню вашей сестры). Your mother's in there (ваша мать там внутри). She's very upset (она очень расстроена)."

The girl seemed to make a decision (девушка, казалось, приняла решение).