Пропустив дозорных вперёд, стал ждать, пока пройдёт основное ядро группы. Интересно, сколько же их. Вряд ли много и как они решили вопрос со следом, который оставил Якоб. Пошёл ли за ним кто-нибудь?.. Если поисковики разделились, шансов уйти чисто будет ещё меньше. Вопросов пока больше, чем ответов. По ухваткам получалось, что это наёмная команда, иначе нас бы перебили ещё пару часов назад… А вот и они, тоже идут «строчкой», все в экзоскелетах и лохматых накидках. Видимо, пасут нас давно: одеты для глубокого рейда, десантировались, а не вышли с базы, иначе прикинулись бы полегче. Все вооружены «абаканами» с глушителями. Тихари не местного производства, а армейские… Командир идёт в тылу, по левому флангу колонны, радист замыкает, рация импортная, работает только на приём. Чёрт, точно кто-то из бывших коллег!

Когда понимаешь, что оказался по разные стороны линии огня с человеком, который, возможно, в недалёком прошлом делил с тобой последний сухарь и глоток воды, делается муторно на душе. Ты знаешь, что всё равно придётся с ним воевать и пощады давать и просить не следует. Но это похоже на бой с самим собою, или с близким другом, невольно оказавшимся в роли врага, не учебного, а реального: хитрого, расчётливого и беспощадного, как ты сам. Превратности войны именно таковы: не всегда приходится стоять плечом к плечу, часто приходится и стоять, направив друг на друга оружие и знать, что вариантов решения проблемы всегда только два: спустить курок самому или получить такой же меткий выстрел в ответ.

Колонна прошла, и через полчаса появилось двое из тылового охранения. Всего преследователей было двенадцать человек. Я выждал ещё пару минут и двинулся следом.

2.3

Уже в сумерках мы подошли к хутору. Преследователи остановились, тыловое охранение заняло позиции, развернувшись на север. Как я и предполагал, огонёк костра заметили и выслали разведчиков. Видимо, побоялись спугнуть и просто понаблюдали издали. Главное было вычислить, где сидит снайпер, уберу его и противник лишится своего главного козыря — звена поддержки, а потом уничтожить связь. Некоторые ошибочно считают, что голова всего в подобных отрядах — это командир. Могу разочаровать, это не совсем верно и если сосредоточить всё внимание именно на звене управления и связи, можно только чуть снизить эффективность подразделения, но не более того. Если это тот, о ком я подумал, то бойцы будут действовать по схеме автономно, не отвлекаясь на второстепенные цели, их не обязательно нужно будет понукать по рации. Поэтому, раз уж пошли серьёзные дела, лучше реально притормозить «дальнобойщика» и его приятеля, а уж потом свести более короткое знакомство с их начальством.

Сумерки становились всё гуще, противник уже занял место для ожидания: выставил наблюдателей и скоро выдвинет штурмовиков на позицию. Рассуждая здраво, так и следовало поступить: нужно устранить всех, кто мешает и захватить тех, кто нужен. Тем более, что по прикидкам нет вокруг ни одного подходящего места для укрытия. Поэтому нужно сворачивать операцию и выводить бойцов в точку эвакуации, пока вертушка ещё сможет прилететь. На разведку и выдвижение у противника будет около сорока минут, которые следует отыграть в свою пользу: не спугнув штурмовиков, ударить им в спину.

Развернул карту и прикинул позицию снайперской пары, задавая себе один и тот же вопрос, как повелось со времён службы: если бы я был дальнобойщиком, то где бы я сел?.. Мест таких оказалось всего два, и оба на расстоянии семисот метров от развалин. Холмы, могущие выступить в качестве господствующих высот, и склон мусорной горы, чей радиационный фон был не так высок, как у её «сестёр» на Свалке.

Холмы я, побродив в окрестностях, исключил: вражеский стрелок умён и скорее всего осведомлен о вооружении Юриса. Даже на семистах метрах тот способен был почти на равных потягаться с «дальнобойщиком», вычислить его позицию и переиграть. ОЦ-48 давала моему другу возможность поиграть в пятнашки с вражеским стрелком, почти не напрягаясь. Корме перечисленного, противник учёл и фактор противодействия от мобильных групп, коей я в настоящее время и был. Где стрелка не будут искать? Правильно: там, где опасно или на первый взгляд невозможно быть, а именно таким местом и был склон мусорной горы. Главным условием для профессионала всегда остаётся выполнение боевой задачи, «мелочи» вроде последствий радоблучения отходили на второй план. Позиция была идеальна: вид на хутор с расстояния в полторы тысячи метров открывался отличный и развалины были как на ладони. Случись при штурме осложнения, от пуль прошивающих лёгкую броню трухлявые брёвна не спасут. Штурмовикам нужно будет только корректировать огонь стрелка и добить выживших (хотя после такого попадания шансов остаться в живых долее чем на полчаса — нет).