Кроме того, Энди, как и она, но в отличие от большинства мужчин, имел очень много свободного времени. Это было необыкновенно удачно, потому что он практически всегда был готов вписаться в составляемый ею график свиданий. Когда-то, раза два, он сам пытался назначить свидание. Она могла бы и согласиться и даже хотела согласиться, мучимая сексуальным голодом, но для блага своего плана и из осторожности ответила решительным отказом. С этого времени Выспяньский был в курсе, что в их организации из двух человек графики составляет исключительно она. Ее поначалу слегка удивляло, сколько ее любовник имеет свободного времени – подавляющее большинство знакомых ей мужчин этого возраста были заняты собственным профессиональным ростом, старательно забираясь по ступенькам карьерной лестницы все выше, строительством домов, выплачиванием кредитов, добыванием дипломов МВА, изучением очередного иностранного языка. Они теряли ощущение времени, теряли ориентацию, становились невольниками собственных планов, и – как однажды признался ей ее приятель-гей, который, чувствуя, что вот-вот сойдет с ума, уволился из крупной корпорации и стал гардеробщиком в театре, – наступал такой момент, когда им становилось жалко пяти минут на то, чтобы помастурбировать в туалете, потому что надо было сдавать квартальный отчет.

Анджей Выспяньский таких проблем не имел. У него не было кредитов, которые надо было платить. Жил он у любящей его до безумия мамочки, которая готовила для него обеды и стирала его – исключительно белые – трусики и носочки. Он, не напрягаясь, отрабатывал свою небольшую университетскую зарплату, проводя занятия по латинской грамматике. Поскольку он в течение восьми лет так и не защитил диссертации, его перевели в штат почасовиков, где степень не требовалась. В этих подвижках ему помогал его наставник, старый, консервативный и нелюбимый всеми, но очень влиятельный в университете профессор, для которого Выспяньский время от времени писал статьи и проводил исследования. Молчаливо соглашаясь с тем, что его имя не будет фигурировать среди авторов. Кроме того, взгляды этого профессора и Выспяньского на вопрос «беспримерного и не знающего аналогов в истории убийства в Смоленске», к сожалению, совершенно совпадали. Еще и поэтому Вероника никогда не разговаривала с любовником о политике в постели, под действием алкоголя или во время еды. Вместе с переводом в штат почасовиков Выспяньский, по сути, освободился от необходимости заниматься научной работой и стал обыкновенным преподавателем, учителем – только ученики у него были чуть постарше. Сам он этого, разумеется, никогда не признавал – может быть, даже перед самим собой – и цинично утверждал, что «степени нужны бездарным ученым с комплексами, потому что настоящие знания и мудрость прекрасно обходятся и без свидетельств о защите диссертации». Она была с ним совершенно не согласна, но, чтобы его не раздражать, всегда старательно избегала этой темы.

Если говорить коротко, Анджей Выспяньский не имел степени, зато имел много свободного времени, чтобы заниматься тем, что любил. У него точно было достаточно времени на мастурбацию, хотя он в ней и не нуждался. Он был красив, в меру элегантен и очень ухожен. Кроме того, для еще одиноких молодых девушек только после университета, равно как и для «находящихся в поисках нового» разведенок с детьми он был так называемой интересной альтернативой, потому что его материальное положение и исключительная лень не позволяли назвать его «хорошей партией». Он имел легкий доступ к женщинам разного возраста и охотно им пользовался, разнообразя свою сексуальную жизнь. И при этом, как ни парадоксально, мастурбация его очень интересовала. Выспяньский был внимательным, опытным с точки зрения техники, терпеливым, когда нужно – необузданным или, наоборот, нежным, открытым для всякого рода экспериментов любовником. И все-таки в большинстве случаев он не мог достигнуть оргазма без помощи своей собственной руки. Ни руки Вероники, ни даже долгая и разнообразная стимуляция его анального отверстия ее пальцами, которую он, как и ее муж, очень любил, почти никогда не давали ему того, что он мог дать себе сам. Она не была уверена, но что-то подсказывало ей, что это очередное проявление его нарциссизма. Но это нисколько ей не мешало. Сама она оргазмы и удовлетворение испытывала с ним почти каждый раз.