– Оливия, я… – Он откашлялся. – Будет проще, если я сам забинтую тебе руки.

Она отвела глаза и молча кивнула.

Клейтон быстро и умело сделал перевязку. Он старался не дотрагиваться до нее, но даже самое легкое случайное касание вызывало прилив крови к паху. Надо было и на левой руке оставить перчатку.

Молчание было неловким. Хотя после их слишком уж бурного общения несколько минут назад иначе и быть не могло. Но одну только неловкость Клейтон мог бы проигнорировать. Нет, было что-то еще, заставлявшее ее нервно облизывать губы, а его – ласкать взглядом нежную розовую кожу Оливии.

Она подняла глаза. Клейтон тут же завязал последний узелок и отвернулся.

– Спасибо тебе, – проговорила она. – За все… это. И за то, что ты меня спас. – Ее слова, прозвучавшие очень тихо, казались попыткой преодолеть то, что их разделяло, – они были словно рука, протянувшаяся, чтобы вытащить его из темноты.

И он принял эту руку.

– Если будешь накладывать эту мазь два раза в день, утром и вечером, заживление пойдет быстрее и шрамов почти не останется.

– Как это – почти?

Клейтон отвернул правый рукав – повыше запястий были видны только бледные полоски, оставшиеся после трехнедельного пребывания в кандалах.

Он дернулся, когда Оливия провела пальцами по шрамам в том месте, где они исчезали под перчаткой. Зачем он показал ей их? На всякий случай он отвел руку за спину.

– Ты их получил, когда сидел в Ньюгейте?

– Нет. Это подарок из Франции. – Клейтон заставил себя взглянуть в глаза Оливии. Следовало смотреть на нее и не думать о ее сострадании, о ее беспокойстве.

Его мать тоже беспокоилась за него. Правда, только тогда, когда появлялась дома. А потом сбегала с очередным любовником.

– Ты был шпионом все те годы, что отсутствовал?

– Да.

– Это было…

Волнующе? Жестоко? Трудно? Какое слово она выберет? Впрочем, какая ему разница?

Но Оливия так и не договорила. Помолчав, она спросила:

– Мы останемся здесь на ночь?

Клейтон кивнул. Он соорудил для нее некое подобие кровати, поместив ее как можно ближе к печи.

– Утром мы отплывем в Англию.

Она скрипнула зубами, но послушно устроилась на «кровати».

– Не так я представляла нашу первую ночь вместе, когда была юной.

– Спи.

Он дождался, когда ее глаза закроются. Надо же, он забыл, какие у нее длинные ресницы. Почти касаются щек. Когда же дыхание Оливии стало ровным и спокойным, он приступил к процессу снимания перчатки со своей правой руки.

Перчатка намокла после ночной скачки. Если он позволит ей высохнуть, то не сможет снять вообще.

Оливия не знала, что шрамы от кандалов – это сущие мелочи. Клейтон опустил перчатку ниже, обнажив длинный и глубокий горизонтальный шрам у основания ладони. Там палач терзал плоть и развлекался, играя с сухожилиями, отчего пальцы Клейтона конвульсивно дергались.

Во время пыток только мысли об Оливии помогли ему сохранить рассудок. Но признавал он этот унизительный факт только наедине с самим собой, темной ночью. Ведь только слабый человек мог упорно вспоминать о женщине, предавшей его. Только слабый мог любоваться ею спящей и сгорать от желания убрать упавший ей на лицо непослушный локон. И только слабый станет вскакивать, когда она тревожно заворочается во сне…

Клейтон отошел в другой конец хижины. Нет, он не слабый. Он поклялся, что не позволит Оливии сделать из него марионетку, и он сдержит свою клятву.

Клейтон достал из саквояжа новую пару перчаток. Конечно, они были сделаны из жесткой кожи грубой выделки, а не из тонкой английской лайки, но за неимением ничего другого и эти подойдут.

Ему придется выяснить, кто догадался, что Клейтон Кэмпбелл – это Шифровальщик, а потом попытался установить и личность Малышки. Мэдлин недавно родила своего первенца. Маленькую девочку назвали Сюзи. Мэдлин сто раз заслужила мирную спокойную жизнь, и он не допустит, чтобы с ней случилось несчастье.

Аршун получит ответы, которые ему так нужны. Он, Клейтон, позаботится об этом.

И отомстит графу за кровавые отметины на нежной коже Оливии.

Аршуна не было в доме.

По словам перепуганного лакея, которого Клейтон вытащил из теплой постели, граф и его соратники уехали сразу после бегства Оливии. Затаились в норах, мерзавцы.

Аршун скорее всего отправился в Санкт-Петербург. Если он планировал нанести удар по царской семье, туда ему была прямая дорога.

Клейтон выругался и достал из кармана кремень. Что ж, Оливия получит свое путешествие в Санкт-Петербург. Ему необходимо удостовериться, что Мэдлин в безопасности. Для этого он был готов на все.

Уничтожить группу революционеров.

Даже спасти проклятого царя.

Клейтон выложил к бочонку дорожку из пороха. Что ж, по крайней мере поездка оказалась не совсем напрасной. Перепуганный Аршун слишком торопился и оставил оружие в доме.

Оставшиеся слуги сбежали в деревню и даже не пытались остановить Клейтона. В пристройке обнаружилось около сотни ружей, и Клейтон с большим удовольствием воспользовался шансом лишить графа этого арсенала.

Он поджег порох. В конце концов, в любой работе есть приятные моменты.

Глава 8