Ей вдруг вспомнилось, как Клейтон получил выговор от ее отца за какую-то мелкую ошибку. Он тогда стоял перед ним гордый и безразличный – как сейчас. Тогда Оливия подумала, что слова ее отца для него ровным счетом ничего не значили. Лишь ускользнув из дома чуть позже, чтобы с ним встретиться, она поняла, что его чувства были сильными и глубокими, просто он старался их не показывать. И очень может быть, что эта чувствительность все еще была жива… Если так, то она, Оливия, должна помочь ему отыскать свои чувства, разобраться в самом себе. Когда в последний раз Клейтон по-настоящему радовался? Возможно, не в ее власти сделать его счастливым, но она хотя бы напомнит ему, что счастье где-то есть, что к нему можно стремиться…

Княгиня со вздохом рухнула на диван и закрыла глаза.

– И ты еще смеешь… Да, я вижу, для тебя нет ничего святого. Чего ты хочешь?

– Мне нужно место, где можно отсидеться. А также одежда и аудиенция у императора.

Княгиня встала и поправила безрукавку.

– Скажи слугам, что вам необходимо. Я подумаю, что можно сделать относительно аудиенции. – В этот момент она, похоже, вспомнила о присутствии Оливии. – Поверьте, он чудовище. – Она снова вздохнула. – Всегда помните об этом.

Княгиня вышла из гостиной, расправив плечи и гордо вскинув подбородок.

Клейтон медленно подошел к окну.

– Мне не нужны защитники, – заявил он. – Я не собираюсь извиняться за свои поступки.

– Я это заметила. – Оливии хотелось видеть его лицо, поэтому она подошла к нему поближе.

– Тебе не стоит демонстрировать симпатию ко мне. Ничего хорошего из этого не выйдет. В первую очередь – для тебя. – Он говорил сухо и, по-видимому, ожидал, что она ответит тем же.

Оливия с усмешкой кивнула:

– Возможно, ты прав. Что ж, впредь я буду выкрикивать непристойности в твой адрес всякий раз, когда мы будем на людях.

Взгляд Клейтона был устремлен куда-то вдаль.

– Для тебя так безопаснее, Оливия.

– Какое тебе дело до моей безопасности?

Она вдруг подумала: «Сейчас он признается в том, что я ему небезразлична, что у него сохранились ко мне какие-то чувства…»

Но вместо этого Клейтон сделал несколько шагов в сторону и проговорил:

– Я уже спас тебя однажды и не имею никакого желания делать это снова.

Тут в гостиную вошла худощавая седовласая домоправительница. Взглянув на гостей, сказала:

– Княгиня велела спросить, вы будете жить в одной комнате или в разных. – Она говорила на очень плохом английском.

– В разных, – в один голос ответили Оливия и Клейтон, причем ответили так решительно, что глаза домоправительницы округлились. Оливия не удержалась и покосилась на Клейтона, но выражение его лица оставалось непроницаемым.

Домоправительница открыла дверь, за которой оказалась комната, оформленная в бледно-голубых тонах, с замысловатой лепниной на потолке. Она перевела взгляд с грязной обуви Оливии на пушистый ковер и неуверенно спросила:

– Сказать лакею, чтобы принес ванну?

Эти слова прозвучали для Оливии волшебной музыкой.

– Да, пожалуйста.

– Комната вашего друга рядом. – Женщина указала на соседнюю дверь. – Сэр, вам тоже нужна ванна?

Клейтон кивнул, и домоправительница удалилась.

– Мы здесь в безопасности? – спросила Оливия.

Клейтон, не спешивший войти в свою комнату, пожимая плечами, пробормотал:

– Во всяком случае, ничего более безопасного я устроить не могу. – В его голосе звучала такая смертельная усталость, что Оливия подняла глаза и внимательно всмотрелась в его лицо. Но оно, как обычно, ничего не выражало.

– Звучит не очень обнадеживающе.

Клейтон кивнул:

– Да, пожалуй. Постучи, когда будешь готова. Я перебинтую твои запястья.

Оливия провела час, усердно соскребая с себя грязь, после чего надела потрясающий халат из сапфирового шелка, украшенный изображением великолепного китайского дракона. Это изысканное одеяние принесла горничная.

Закрыв глаза, Оливия вздохнула с облегчением; она почувствовала себя как дома. Впрочем, нет, дома у нее не было дорогих шелковых вещей. Но прикосновение мягкой прохладной ткани к коже почему-то давало ощущение покоя и безопасности.

Кто-то постучал в дверь. Вероятно, служанка принесла ее одежду.

Оливия медленно подошла к двери и открыла ее.

В комнату вплыла княгиня.

– Значит, вы не его любовница? – спросила она.

– Нет. – Оливия покачала головой, удивленная такой бесцеремонностью.

Княгиня Катя кашлянула, потом – еще раз.

– Тогда боюсь, я должна извиниться за свои плохие манеры.

– Но…

Княгиня с усмешкой покачала головой:

– Нет-нет, не возражайте. Я знаю, что не очень-то вежливо себя вела. – Глаза женщины выражали искреннее сожаление. – Уверяю вас, несмотря на все то, что вы видели, я не безумна и не склонна к театральности. – Она поморщилась. – Вообще-то большинство окружающих считают меня холодной и абсолютно невозмутимой.

– Мне жаль, что так получилось с вашим мужем.