0:1 в первом тайме

Подсев к Манюсю, Стефанек, не глядя на мальчика, тихо заговорил.

— Да, нелегкая у тебя жизнь, парень. Я-то тебя хорошо понимаю: ведь у меня тоже по-настоящему не было детства. Остался сиротой, как и ты. Воспитывала меня старшая сестра…

— Мне еще не так плохо, пан Вацек. — Манюсь улыбнулся смущенно и вместе с тем лукаво. — Как-нибудь обойдусь.

— Думал я о тебе, — продолжал Стефанек. — Надо кончать с бродяжничеством, иначе можно попасть в исправительный дом, а то и в тюрьму. Пора тебе взяться за работу. Я уже говорил с паном Лопотеком.

Глаза мальчика, пристально следившие за каждым движением тренера, внезапно омрачились.

— А что я буду у него делать?

— Будешь ему помогать. Поучишься немного на механика и на слесаря. А после каникул вернешься обратно в школу.

Манюсь поморщился, точно лизнул ломтик лимона.

— Это не для меня! — запротестовал он.

— Ты что же, собираешься всю жизнь торговать бутылками и газетами?

— Газеты довольно выгодная вещь. Можно ежедневно зарабатывать двадцать злотых.

— И попасть в комиссариат, как в тот раз?

— Прошу прощения, в тот раз была просто ошибка… Все из-за этого Рыжего Милека. Жалко мне его стало, вот я и поплыл с ним, чтобы он не думал, что я плохой товарищ.

Стефанек принялся шагать по комнате. Наконец он остановился перед Манюсем.

— Послушай, приятель, вот тебе на выбор: либо мы останемся добрыми друзьями и ты примешься за работу, либо ты будешь продолжать свое и тогда я тебя знать не хочу. Понимаешь?

Манюсь весь сжался под взглядом тренера.

— Эх! — прошептал он. — Вы уж как-то сразу: либо — либо… Конечно, я хочу быть вашим другом…

— Значит, пойдешь завтра на работу?

— Может, после турнира?

— Нет, завтра.

— Трудновато, — сказал мальчик, не скрывая своего огорчения. — А как же с тренировкой? Ведь в четверг у нас встреча с «Погоней».

— На тренировки пан Лопотек будет тебя отпускать.

— А на матч?

— Тоже, конечно.

Манюсь задумался. В конце концов, и вправду лучше иметь постоянную работу. Да и к чему волноваться заранее? Что-нибудь да получится.

В тот вечер он спокойно уснул на топчане Стефанека.

ГЛАВА VII

1

Спортивная жилка мастера парикмахерского дела пана Эузебиуша Сосенки преобладала в нем над чувством долга. Узнав, что «Сиренка» играет четвертьфинальный матч с «Погоней», он на четыре засова запер свой салон и поехал на Агриколу. Дорогой он размышлял над тем, почему Чек перестал к нему заходить. Около недели он уже не видел его веселой рожицы. Мальчик исчез самым таинственным образом. Может, обиделся? Но ведь в тот день, когда Чек попросил у него денег взаймы, в кассе не было и ста злотых. Пану Сосенке очень полюбился озорной парнишка. Одинокий парикмахер так к нему привязался, что без Манюся ему чего-то не хватало.

По дороге на Агриколу пан Сосенка купил большой кулек конфет и килограмм сочных груш для левого нападающего «Сиренки». Пускай парнишка знает, что он не забыл о нем, что пан Сосенка заботится о молодых футболистах с родной Воли.

Стадион был полон. В тени развесистых грабов переодевались герои предстоящего матча. Пан Сосенка еще издали увидел Манюся.

— Как поживаешь, Чек? Я вижу, ты совсем забыл старых друзей! Почему не заглянешь ко мне?

Мальчик ответил ему искренней, открытой улыбкой:

— Мое почтение, пан шеф! Разве пан не знает, что я уже перестал быть безработным? Тружусь у пана Лопотека в качестве технической помощи. Это хорошо, что пан не забывает нашу команду.

— Вот тебе конфеты и груши, угости ребят. — Парикмахер протянул Манюсю оба кулька.

— Большое спасибо! Витамины нам очень пригодятся.

Но приятную беседу внезапно прервал Ромек Вавжусяк. Он, как всегда, был отлично одет: синий костюм в полоску, замшевые ботинки, новый шелковый галстук. Не обращая внимания на парикмахера, он кивком головы подозвал Манюся.

— Хочу с тобой поговорить.

Мальчик побледнел и нахмурился.

— Что тебе надо? — прошептал он.

— Ты собираешься играть в «Сиренке»?

— Да, собираюсь, — твердо ответил Манюсь.

— А заявление? — Глаза старшего Вавжусяка горели недобрым огнем.

— Заявление недействительно.

— Как это — недействительно?

— По принуждению.

Темные глаза Вавжусяка с ненавистью глядели на мальчика.

— Смотри, Чек, я знаю, ты шустрый парень, но с нами ты лучше не задирайся… Уже получил раз…

Манюсь вымученно улыбнулся:

— Оставьте меня в покое, я вас не задираю!

— Если ты будешь играть, мы заявим протест. К чему это вам? Хотите, чтобы матч аннулировали?

— Заявляйте. Мы вас не боимся.

— Подумай, Чек, по-хорошему тебе советую.

— Я уже давно все обдумал.

Вавжусяк снова со злостью взглянул на него:

— Запомни, что я тебе сказал, и смотри, чтобы потом не пришлось жалеть.

— А что пану от него нужно? — вмешался подошедший парикмахер.

Ромек скользнул по нему презрительным взглядом.

— Не ваше дело. — И, бросив Манюсю еще один предостерегающий взгляд, удалился.

В это время к мальчику подошел редактор Худынский.

— Как поживаешь, беглец? — приветствовал он его, протягивая руку. — Я слышал, что ты уже покончил с «Экспрессом».

— Это правда, пан редактор. Теперь пан уже может не бояться конкуренции. «Жице Варшавы» победило.