0 - Тёмная стена

Он точно был учёным? Лёха погрузился в воспоминания – лаборатории, медали на олимпиадах, радость от достигнутых успехов. Всё это было. Как проверить, что это действительно было? Проще всего найти документы, какие-либо упоминания. Но это невозможно здесь…, о! Как он мог об этом не подумать? Лёха сосредоточился на том, о чём не вспоминал уже несколько лет.

Перед глазами потекли формулы, графики, специфические термины.

Спустя полчаса он счастливо улыбнулся – всё, что он вспомнил, он понимал и даже так увлёкся, что снова минут пятнадцать размышлял над теорией «вещественного пространства», гласившей, что пространство есть материя, базовая составляющая всего вещественного, но неспособное соединиться в сложные молекулы, пока не образуется достаточно мощного источника притяжения – чёрной дыры. В которой, пространство перековывается в форму базовых частиц вещества. Материя, из простейшего своего естественного состояния, превращается в более сложные формы – кварки, бозоны, фотоны и так далее. Очень интересная теория и дискуссии по ней ведутся жаркие…, велись. Может быть, сейчас уже пришли к какому-то выводу и стабилизировали теорию, может даже внесли её в научную картину мира. А то и вовсе в учебниках школьных, о том ныне пишут…, и если бы не говорящая центрифуга, может быть, в списке имён создателей теории было бы и его имя. Отец, наверное, был бы очень горд, услышав, чего достиг его сын…, если он ещё жив. Если ему вообще это интересно…

Почему-то, совсем не получается вспомнить, как выглядит отец. Впрочем, учитывая, сколько лет они не виделись, тут нет ничего удивительного.

Так, первая часть памяти, даже если слегка искажена, всё-таки реальна.

Каратэ.

Лёха минут десять вспоминал, с грустной улыбкой – зал тоже был его домом, а парни и девушки в нём, чем-то вроде семьи.

Грёбанный Ван-Дамм…

Вот какого члена не сиделось ему в плакате? Ублюдок. Вечно он пытался вылезти оттуда и отобрать у него чашку с кофе, видите ли, у него режим, ему алкалоиды нужны, для поддержания тонуса и нормального роста мышечной массы, мудак бельгийский…

Лёха поднялся и начал выполнять одну кату за другой, все какие знал. Потом провёл по воздуху все удары, какие вспомнил. Повторил их из одной стойки, потом из другой. Напоследок сделал сальто. Так как не делал его уже пару лет, кончилось оно тем, что Лёха воткнулся головой в пол. Что-то хрустнуло, он тихо пискнул и свалился навзничь. Но довольный как слон – память в порядке. Просто она слегка искажена.

-Я не ебанулся! – Радостно воскликнул он. – Я лишь слегка не в себе!

Новости счастливей, за последние годы, пожалуй, у него не было. Ну, разве что кроме той, когда удалось дико выгодно продать маленькую партию героина и прикупить партию побольше.

И, как и тогда, к радости снова примешался укол совести.

-Если не продам я, продаст кто-то другой. – Ответил он своей совести, точно так же как и тогда. Совесть матерно выругалась, но была вынуждена признать его правоту, и убралась обратно в свой угол, полный стенаний и ничем не оправданной боли, типа «моральный садомазохизм».

Он снова начал вспоминать ближайшие события. И тут радость поутихла – снова какие-то проблемы. Некоторые события искажены. Вспомнился мини-забег петухов по бараку. Уже все легли, но блатные отчего-то заскучали. Они подняли петухов, отправили одного за вениками к охране, с наказом передать, что требует веники Худой. Когда парень вышел прочь, блатные тут же начали делать ставки на: «пулемётчик на вышке спит или нет?».

-Спит сука. – Буркнул Худой, спустя десять минут, отдавая пару купюр своему товарищу.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, что бы понять, почему он так решил – не раздалось резкой харкающей трескотни пулемёта и не закричал человек, которого пулями рвёт на куски.

Петух вернулся с вениками, и начались мини-гонки, от туалета к выходу и обратно. Народ смотрел, болел, подбадривая фаворитов, которые после дня с топором в руках, еле двигались…

Лёха не мог вспомнить лиц людей, скакавших на своих «скакунах». Но помнил, как до слёз смеялся, вместе со всеми. И ещё. Отставшему от всех, самому слабому петуху, пол барака плюнули в лицо. Просто подходили и смеху ради плевали. А он стоял в центре прохода, в одних трусах и растирал по лицу слёзы и чужие слюни…, тут память дрожала, как картинка в пустынном мареве. Лёха помнил, как он подошёл и тоже плюнул.

И одновременно он помнил, как ему было противно видеть эту вакханалию, помнил, как он не стал смотреть на мини-гонки, как отвернулся и лёг спать.

Это поочерёдные воспоминания? Сначала его мутило от таких развлечений, а потом он научился ими наслаждаться? Или эти воспоминания вовсе ложные и не было первого или второго события, а то и обоих их не было? Не понять. Воспоминания накладываются друг на друга, словно всё это происходило в одно и то же время. Весело было тем вечером…, Бубба. Парень был зол на него. В тот момент, когда кинулся с топором – что там произошло? И снова память как винегрет.