0 - Тёмная стена

И это после жесточайшего косяка по устранению Фурса.

Наверное, к врачу и смысла нет обращаться. Проще и легче, будет дождаться, когда кровь вытечет, и сердце само остановится. Он всхлипывает, но боль не стихает, думать трудно…, а это кто ещё? Стоит в проходе, прислонившись к косяку плечом.

-Талант у паренька. – Говорит мужик, заметив взгляд Гнусавого. – Такие люди редкость.

-Пидор он! Он сука Соплю завалил, он…

-Ебло закрой. – Говорит незнакомец. Несмотря на боль, несмотря на нарастающую слабость, Гнусавый вскипает от злости, он кое-как поднимается на ноги. Мужик морщится. – Нет, ты фуфло мужик, Ангел из тебя как из коровы лошадь. И хули эти мамонты, в Ангелы определяют такие бездарности как ты? То есть, в эти…, отбойщики. Какие нахуй у вас тут Ангелы…

-Какие ангелы, мужик ты что несёшь???

-Ты скоро умрёшь. – Мужик кивком показывает на его руку. – Артерия не задета, но вены порвало не слабо. Если не закрыть рану, минут через пятнадцать ты сдохнешь. – Гнусавый пытается закрыть её рукой, но там всё как в винегрете – кость торчит, мясо вывернуло, как он ещё сознание не потерял? – А вообще, странно, что ты ещё на ногах. Я думал, обделаешься и сознание потеряешь. Но молодец, держишься. Хотя, наверное, это просто шок. Отпустит, и ты таки описаешься со страху, а потом вырубишься. Мягкий ты, да и все вы тут - каша, а не люди.

-Пошёл ты в пизду. – Рычит Гнусавый. Его взгляд падает на тело Сопли. Потом на бесчувственного Малого. Опустить сказали. Ага, его самого сейчас…, но вот завалить, он его ещё может. Гнусавый встаёт, шатаясь, подходит к Малому.

-Парень, ты сейчас уходишь и сразу к лепиле. Он в своё кабинете там сидит.

-Нихуя. Я сначала этого козла завалю.

-Слушай, ты не оставляешь мне выбора.

-Отвали. – Гнусавый поворачивается спиной, опирается рукой на стену и поднимает ногу – нужно со всей силы, прямо в шею этого козла и тогда…

-Ну, я же говорил, русским блять языком. – Незнакомец брезгливо морщится, глядя на мертвеца со сломанной рукой. На шее неестественные, глубокие вмятины. Они скоро расправятся, останется только едва заметный синяк справа и такой же слева. Смерть быстрая, почти мгновенная. Если бы не встал спиной, было бы сложно провести этот приём. Хороший всё-таки приём, жаль, что так редко выпадает возможность отточить его на практике. Из-за этого страдает качество…, кстати. А вообще получилось или нет?

-Ты там точно сдох? – Незнакомец склоняется над телом, проверяет пульс. Смотрит глазные яблоки. Потом выпрямляется и удовлетворённо крякнув, говорит.

-Точно сдох. Ай да я молодец. Вот так работать надо. Понял хуила?

Говорит он мертвецу.

-Вот так работает Ангел, а не сраный дебил вроде тебя и твоей тупой сучки.

Незнакомец явно светится гордостью, за свершённое им «чистое» убийство. Вскоре он воровато осматривается, потом отходит в сторону, прищуривается.

-Нет, так не пойдёт.

Возвращается к телам, что-то насвистывая, берёт Гнусавого за плечи, кряхтя устраивает его возле кровати, в положении сидя. Снова отходит. Матом выругавшись, чешет затылок.

-О! В натуре, во я лупень. Сейчас всё сделаем красиво.

Он возвращается к телам, приподнимает Гнусавого и со всей силы, бьёт его виском в раму кровати. С хрустом ломается кость. Прижав его поплотнее, незнакомец отпускает тело. Вроде не падает. А если и упадёт, выглядеть всё равно будет естественно.

-Вот, теперь другое дело. Малой прям зверь – всех-всех убил. Гы. – Незнакомец уходит прочь. Он проходит по пустым комнатам, вскоре появляется там, где есть пациенты. На него стараются не смотреть – просто так, в зоне, люди без сопровождения не ходят. Лучше не отсвечивать.

Он открывает дверь и заходит в последнюю комнату.

-Я могу выходить? – Говорит бледный врач.

-Да, в палате с новым пациентом, случилось несчастье.

-К-какое?

-Сдохли все.

-Как все?

-Двое точно. – Он закрывает дверь и идёт к единственной двери лазарета, которая ведёт наружу, в другую часть зоны. Стучит в неё ногой, спустя пару минут, она открывается.

Молчаливый охранник выпускает заключённого.

-Руки за спину, ага?

-Ну да. – Мрачно отвечает охранник, а заключённый суёт руки в карманы, по уставу зоны, на робах не положенные.

-Давай, как будто я их за спину завёл, ну, условно. Пойдёт?

-Не пойдёт.

-А что поделаешь? Придётся смириться, ментяра ты позорная.

-Ты что себе позволяешь? – Рычит охранник, в котором вдруг взыграла гордость истинного вертухая, кое-где известная под названием иным, немного матерным, и косвенно связанным с маленькой облезлой собачкой, что живёт в пустыне.

-Горяев как там поживает?

Охранник громко сглатывает и без слов показывает рукой, мол, прямо пошли.

-Ты ему привет передавай, цветочков принеси, от нас всех. Полезное дело сделал.

-Какое ещё дело? Он же мёртвый давно…

-Ну вот, он пострадал во имя Высоких целей, за что мы ему все очень благодарны.

Охранник молчит. Просто шагает, а в голову лезут воспоминания. Как Горяев, неподкупный, считавший заключённых чем-то, куда более худшим, чем каловые массы, резко отказывал всем, даже если воры требовали просто обеспечить надлежащие условия содержания своим людям.